Станислав Гагарин - Вторжение Страница 69

Но это был мощный и эмоциональный пресс нетерпения, противостоять которому мог разве что Ленин. Этот обширный слой инфантильных в научном смысле революционеров, да и собственного партийного опыта у них было немного, людей, легко поддающихся на ура-революционные призывы, упрямо и неуклонно давил на руководящее ядро партии. В таких усилиях удержать страну на верном пути — архитрудное дело. Ленин сумел противостоять подобному натиску инфантилистов, сопротивляться «детской болезни левизны» в эпоху Брестского мира, в период перехода к новой экономической политике.

Не мог этого сделать Сталин или не хотел?

«И не мог, и не хотел».

Прежде всего не мог, ибо не обладал творческим потенциалом, не был способен на подлинно новое в теории и практике социалистического строительства. Сталин никогда — Это вовсе не так! И. Сталин. — не признавал собственных ошибок, но умело маневрировал между основной партийной массой и коллегами в руководстве, по проблемам коллективизации, например. Старых коммунистов он подкупал уверениями в успехе резких скачков в экономике, обещаниями вот-вот преподнести на блюдечке желанный идеал. Для этого вождь не гнушался и статистической эквилибристикой, этот прием стал со временем до пошлости обиходным.

Но пошлость в политике ведь крайне опасна. Она порождает океаны самой обычной человеческой крови. Кровь же одинаково красного цвета, у коммунистов ли, беспартийных…

Когда скачки, как и положено им согласно экономическим законам, провалились, и страну потряс страшный голод 1933 года, а в промышленности обнаружился резкий спад производства, Сталин свалил собственную некомпетентность на заговоры внутренних врагов, диверсантов происки агентуры мирового империализма, теоретически обосновав практические массовые репрессии тезисом о неизбежном усилении классовой борьбы.

Хотя и следует отметить, что были в руководстве агенты влияния враждебных России сил, разумеется были…

Отсутствие широкого группового самосознания в обществе, которое не сумело оформиться в двадцатые годы ввиду традиционного дефицита демократических начал в России, привычная авторитарность военного коммунизма способствовали утверждению сталинской модели-каркаса.

Позднее психологическую обстановку военного коммунизма вождь перенес на тридцатые годы. Провозгласив в оправдание завертывания гаек существование опасности реставрации капитализма, Сталин напугал многих партийцев, в сильной степени зараженных весьма роковым вирусом мелкобуржуазного социализма. В других исторических и общественных условиях он сработал в модели национал-социализма.

При этом упор делался на большую степень опасности изнутри, нежели извне.

«Внутри» самыми опасными были свои же.

Отсюда повальный психоз подозрительности, массовое доносительство, разгул необоснованных арестов и казней… К возможности выступлений против предлагаемой Сталиным модели коммунизма были морально подготовлены предыдущей борьбой в партии против Троцкого и его сторонников. Поэтому коммунисты, которых увлек Сталин, легко поверили в существование серьезной оппозиции. Иные втайне даже надеялись на внутреннее сопротивление, ибо тогда можно было возложить на него ответственность за просчеты, масштабные неудачи.

Так, откровенно говоря, Сталин и поступил, сначала косвенно, исподволь, а затем, после убийства Кирова, совершенно открыто.

На совести моей этого греха нет!!! Приказа такого я не отдавал…

Революционное Нетерпение левых экстремистов Сталин не только не удержал, но, скорее, поддержал. А затем выхолостил из партии дух диалектики, подчинил все и вся режиму личной власти и пустил собственный культ, как мерина, впереди себя, определив товарищу Сталину роль «форейтора прогресса». Это был тот случай, когда книжные форейторы превращаются в реальных, исторических ефрейторов, вставших во главе тоталитарных систем.

…Вернемся, однако, в наше время, хотя никому и никогда не следует забывать о сталинской эпохе. Никто не гарантирован от ошибок, но именно диалектический метод позволяет не повторять их, а ведь известно, что человеческий опыт признает ошибкой лишь дважды повторенное неверное действо.

«Русскому человеку, — говорил Николай Александрович Бердяев в 1919 году, — всегда было присуще тоска по целомудрию, тоска по человеческой целостности, к которой ведет лишь подлинная любовь. Вы не станете отрицать, что это тоска по идеалу… И русский крестьянин, и русский рабочий, и русский интеллигент творили единую культуру, в основе которой были любовь, утоление жажды свободы, идеал. Революция должна двигаться творчеством отдельных личностей, составляющих душу народа. Государство или режим, которые расстреливают поэтов, литераторов, творческих людей, обречены на перерождение».

Напомним: говорил это русский мыслитель задолго до того, как Сталин стал генсеком и сосредоточил в руках полноту власти. Почему бердяевские слова не взяли на вооружение «Апрель» с «Мемориалом»?

Когда знакомишься с программами патриотических движений и левого, и правого, и центристского толка, то поражает крайняя узость мышления и тех, и других «теоретиков». Собственно говоря, теории как таковой у нас нет. Есть крикливые лозунги, довольно отчетливо пронизанные жестким каркасом догматизма и метафизики, отмеченные печатью дебильного антиинтеллектуализма.

Истинная любовь к Отечеству, подлинная государственная, державная Идея вязнут, увы, в болоте клерикализма, монархизма, пресловутого самоубийственного евразийства и мистики с шаманством.

Поэтому сегодня мы вовсе не случайно так пространно говорим о корнях метафизичности мышления теперь никому не страшного вождя, которого так догматически развенчивают во всех группах и группировках сограждан, эмоционально пробудившихся от застоя и безгласия.

При этом никто не отдает себе отчета и даже не заикается о том, как они будут практически осуществлять экстремистские предложения… Как, к примеру, Демократический союз намерен вырвать у правящей партии политическую власть? Расстреливая коммунистов? Как будет осуществлена программа пропорционального представительства определенных наций во всех сферах нынешнего события? Означает ли это, что если в научном учреждении десять, скажем, горных шорцев или гагаузов, а их положено иметь только троих, то семерых выгонят на улицу? Шорцы и гагаузы, как хорошо понятно соотечественникам, отнюдь не те народности, от засилия которых мы все страдаем, и названы здесь вовсе абстрактно.