Герберт Уэллс - Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока Страница 7

— Нет, — упрямо сказал Тредуэлл. — Нельзя же так.

— Вы уверены?

— Конечно, уверен! — огрызнулся Тредуэлл. — Вы хотите убедить меня, что это хорошо и правильно — убивать людей направо и налево только потому, что они состарились?

— Именно это я и утверждаю, мистер Тредуэлл, и прошу вас учесть вот что. Сегодня мы живем в мире прогресса, в мире производителей и потребителей, которые делают все, чтобы улучшить нашу жизнь. Старики не являются ни производителями, ни потребителями, стало быть, это лишь препона на пути прогресса. Если мы бросим краткий, сентиментальный взгляд на пасторальную дымку вчерашнего дня, мы обнаружим, что раньше они таки выполняли свою функцию. Когда молодые возделывали поля, старые пеклись о домашнем очаге. Но даже это теперь в прошлом. Для работы по дому существует масса более эффективных приспособлений, и обходятся они куда дешевле. Вы будете спорить?

— Не знаю, — упорствовал Тредуэлл. — Вы уравниваете людей с машинами, а я категорически против этого.

— Боже милостивый, только не говорите мне, что вы сами видите какие-то отличия! Конечно, мы и есть машины, мистер Тредуэлл, все мы без исключения. Чудесные, уникальные — это я готов признать, но все же машины. Да вы посмотрите на мир вокруг. Это гигантский организм, каждая часть которого поддается замене и каждая борется за то, чтобы производить и потреблять, производить и потреблять, пока не износится. Разве не глупо оставлять на месте изношенные детали? Конечно, глупо! Их следует устранять, чтобы они не мешали всему организму. Важен весь организм в целом, мистер Тредуэлл, а не его отдельные части. Неужели вы не согласны?

— Не знаю, — с сомнением сказал Тредуэлл. — Я никогда не думал об этом с такой точки зрения. Трудно переварить все это сразу.

— Понимаю, мистер Тредуэлл, но согласно методу Блессингтона каждый спонсор должен полностью осознать, какое огромное значение имеет его взнос во всех смыслах — не только в плане личной выгоды, но и в отношении той пользы, какую он приносит всему социальному организму. Подписывая обязательство для нашего Общества, человек поистине совершает самый благородный поступок в своей жизни.

— Обязательство? — спросил Тредуэлл. — И как оно выглядит?

Банс вынул из ящика стола готовый бланк и аккуратно положил его перед Тредуэллом. Тот прочел отпечатанный текст и резко выпрямился.

— Но тут сказано, что по истечении ближайшего месяца я должен буду выплатить вам две тысячи долларов! Вы ни разу не упоминали о подобных суммах!

— Мне еще ни разу не представлялось случая поднять эту тему, — ответил Банс. — Но в течение некоторого времени одна из наших комиссий изучала ваше финансовое положение. Она сообщила, что вы можете уплатить такую сумму без особенного ущерба.

— Что значит без ущерба? — воскликнул Тредуэлл. — Две тысячи долларов — это большие деньги, как бы вы там ни рассуждали.

Банс пожал плечами:

— Каждое обязательство составляется с учетом платежеспособности клиента, мистер Тредуэлл. Не забывайте: то, что может казаться вам солидным кушем, покажется мелочью многим другим спонсорам, с которыми я имею дело.

— И что я за это получу?

— Не позже чем через месяц после того, как вы подпишете обязательство, ваша проблема будет разрешена. Сразу же вслед за этим вам следует полностью расплатиться с нами. Тогда ваше имя будет внесено в список наших спонсоров, на чем мы и поставим точку.

— Мне не нравится, что мое имя будет внесено в какие-то списки.

— Понимаю, — сказал Банс. — Однако позвольте напомнить вам, что пожертвование в благотворительную организацию, каковой является Геронтологическое общество, вычитается из суммы заработка, облагаемой налогом.

Тредуэлл коснулся лежащего на столе бланка.

— Только ради любопытства, — произнес он, — допустим, что человек подписывает обязательство, а потом отказывается платить. Надеюсь, вы знаете, что такие документы не подлежат рассмотрению в рамках закона?

— Да, — улыбнулся Банс, — и я знаю к тому же, что очень многие организации, строящие свою работу на доверии к клиенту, позже раскаиваются в этом. Но Геронтологическое общество никогда не испытывало подобных трудностей. Мы избегаем их, напоминая всем нашим спонсорам, что если молодые люди не берегут себя, они иногда умирают так же неожиданно, как и пожилые… Нет-нет, — добавил он, расправляя бланк, — вашей подписи внизу будет вполне достаточно.

Три недели спустя, когда тесть мистера Тредуэлла был найден утонувшим у подножия мола в Ист-Сконсетте (старик часто удил там рыбу, хотя местные знатоки неоднократно указывали ему, что клев на молу плохой), это событие было должным образом зарегистрировано как «смерть в результате случайного погружения» и сам Тредуэлл организовал весьма благопристойные похороны. Именно на этих похоронах его впервые посетила Мысль. Эта неприятная Мысль лишь промелькнула в сознании Тредуэлла, заставив его оступиться при входе в храм. Впрочем, ему не составило труда отогнать ее, поскольку в тот день у него хватало других забот.

Но через несколько дней, когда он снова сидел за своим столом, Мысль вернулась. На этот раз избавиться от нее оказалось уже не так просто. Она все разрасталась и разрасталась в сознании Тредуэлла, пока не заполнила собой все его рабочие часы и не вторглась в его сны в виде леденящих душу кошмаров.

Он знал, что помочь ему способен только один человек; и, горя нетерпением, он вновь явился к Бансу в Геронтологическое общество. Почти машинально он отдал ему чек и сунул в карман расписку.

— Меня кое-что беспокоит, — заявил Тредуэлл, переходя прямо к сути.

— Да-да?

— Помните, вы говорили мне, как много стариков будет в стране через двадцать лет?

— Конечно.

Тредуэлл расстегнул душивший его воротник.

— Но разве вы не понимаете? Я же буду одним из них!

Банс кивнул.

— Если вы будете как следует следить за собой, я не вижу причины, почему бы вам им не стать, — отозвался он.

— Вы не улавливаете смысла, — настойчиво сказал Тредуэлл. — Ведь это означает, что тогда я буду все время волноваться, что кто-нибудь из вашего Общества придет и станет подавать моей дочери или зятю дурные идеи! Провести в таком страхе весь остаток жизни просто ужасно!

Банс медленно покачал головой.

— Вы не можете говорить это всерьез, мистер Тредуэлл.

— Но почему?

— Почему? Подумайте о своей дочери, мистер Тредуэлл. Итак, вы думаете о ней?

— Да.

— Разве вы не видите, что это чудесный ребенок, который одаряет вас своей любовью в обмен на вашу? Замечательная молодая женщина, которая едва переступила порог брака, но тем не менее всегда готова навестить вас, дать понять, какие нежные чувства она испытывает по отношению к вам?