Вадим Леднев - Операция "Муравьиный бог" Страница 77

Никита с трудом сглотнул и вновь заглянул в комнату. Вот оказывается, что он чувствовал. Смерть. Четыре трупа. Трое детей-подростков, одна из которых девочка, и пожилая женщина. Это похоже была сама хозяйка квартиры. У всех раскроены головы. Тут же рядом валялось орудие убийства — туристический топорик. «Вот тебе и «бусинки»… Детей похоже, просто убили… По одному точному удару, на каждого… головы аккуратненько разрублены в области темени… значит не сопротивлялись… наверное, во сне… А вот бабусю-то похоже пытали… Одежда сорвана до пояса, все тело в разрезах и кровоподтеках… и кажется ожогах… Левая грудь отрезана вовсе. Перерезано горло и в завершение то же удар, разрубивший темя. Это, что ж такое? Это, кто ж так?.. Суки! Мясники!» К горлу снова подступило… на глаза навернулись слезы… Он узнал девочку… по голубому платью с красными цветами. «Аня… Вот значит, как вышло… Не выполнил я, выходит, своего обещания… Никого не уберег, никого не спас… Говно я, а не Наблюдатель… Нашли кому дело доверить… Но зачем бабку-то пытали? Хотели узнать, где Алена? Так она ж наверняка не знала… Значит так просто, на всякий случай? Вот зверье! А потом убили «бусинок»… Видно понимали, что Алена почувствует и примчится к ним. Вот ее-то, похоже я спас». Никита наклонился и брезгливо морщась потрогал пальцем кровь. Свежая еще, даже не запеклась. Он приложил ладонь к голой руке девочки… «Теплая. Совсем недавно значит…»

Вдруг, не-то периферийным зрением, а может даже затылком, Никита почувствовал движение сзади… Страшный удар в спину опрокинул его прямо на окровавленные тела. И только затем он услышал грохот выстрела. Браслет сработал, с опозданием, но сработал. Никита кувыркнулся в сторону, поскользнулся рукой в луже крови, но успел увернуться от второго выстрела. Двенадцатиграммовая резиновая пуля со стальным сердечником внутри, ударила в тело мертвого подростка, заставив его дернуться, словно он был еще живой. Тут только Никита увидел нападавшего. Белобрысый парень в джинсовой куртке, держал в руках странное оружие с четырьмя дырками вместо ствола, над ними горел красный огонек лазерного целеуказателя. Парень целился спокойно, словно в тире, готовясь выстрелить в третий раз. Травматический пистолет — догадался Никита. Какой-то звериный инстинкт кинул его на нападавшего. Одним прыжком. Навстречу третьему выстрелу. За доли секунды до спуска курка, он ухитрился развернуть корпус и резиновая болванка только чиркнула по плечу. Больно, но терпимо. В следующее мгновенье они столкнулись телами и не удержавшись на ногах полетели на пол. Парень двигался вяло и неуклюже. «Это я двигаюсь быстро!» — понял Никита. Мозг работал четко и ясно. Он уже видел второго анта, медленно, словно во сне, идущего к ним со стороны балкона. «Вот вы где прятались, суки!» Он с удивлением обнаружил, что не смотря на все кульбиты, так и не выпустил из рук свою дубинку. Места для замаха не было и он ударил противника рукояткой, раз, другой, третий… прямо выступающим из резины стальным сердечником… в лицо, в висок еще куда-то… куда, он не смотрел, так как на четвереньках понесся в сторону, избегая выстрела. Второй ант уже изготовился для стрельбы. Кувырок в сторону. Бабах. Очередная пуля мимо, прямо в обижено брякнувшее пианино. Этот парень, в красной бандане, драных джинсах и рокерской кожаной курточке. Лицо совершенно спокойно, глаза пустые, вместо разума — черная дыра.

Красный глазок целеуказателя, неотвратимо следовал за Никитой. Тот совершив гигантский прыжок с места, влетел в кухню, уйдя с линии обстрела. Позади грохнул запоздалый, бесполезный выстрел. По пути Никита сбил со стола всю посуду и врезался в холодильник с которого посыпались какие-то чашки и тарелки. Мгновенно развернувшись, он подхватил с пола опрокинувшуюся табуретку и прикрывшись ей словно щитом, ринулся обратно, чувствуя себя древнеримским гладиатором на арене Колизея. Не смотря на всю его скорость, «муравей» успел сделать еще один выстрел. На этот раз попал. Пуля угодила в правую ногу, чуть повыше колена. Нога мгновенно отнялась и подвернулась. Но Никита был слишком близко. Уже в падении, он со всего маху ударил врага, в голову. С такой силой, что кожаный ремешок порвался и палка вырвалась из пальцев. Сам еле, еле успел подставить руки, чтобы не врезаться головой в стену. За спиной, он услышал треск столика, вдребезги разнесенного, рухнувшим на него противником…

Тук, тук, тук — медленно бьется сердце. Действие браслета кончилось. Никита не помнил, сколько он так пролежал. Несколько секунд или минут? Он попробовал пошевелиться и застонал от боли. Все тело изломано. С левой стороны спины, куда попала первая пуля, кажется сломано ребро. Правая нога отказывается слушаться. Да и другие части тела в немногим лучшем состоянии, от многочисленных ударов о мебель и стены. Только голова, была на удивление, совершенно цела. В квартире стояла тишина. Дующий в балконную дверь ветер, развеял пороховой дым. Опираясь о тахту, Никита кое-как сумел подняться и оглядел поле боя. Первый ант лежал, там, где он его и оставил, спасаясь от пуль второго. Похоже, один из ударов стал смертельным… а может и не один. Второй разломав в падении столик, очевидно приложился головой о чугунную батарею. Признаков жизни он также не подавал, а вокруг головы растеклась небольшая лужица крови.

От этого зрелища, Никиту охватил новый сильнейший приступ тошноты и его вырвало желчью. Полежав немного на тахте и дождавшись, прекращения рвотных позывов, он вытер рот и попробовал встать. Оказалось, трудно но можно. Правая нога, решительно отказывалась сгибаться, но опираться на себя кое-как позволяла.

Согнувшись в три погибели, кряхтя и держась за левый бок, Никита доковылял до кухни, где налил себе из-под крана воды в стакан и прополоскал рот и горло от рвотной кислятины. Пить не стал, резонно опасаясь, что всю воду тут же вытошнит обратно. Подняв валявшуюся на полу табуретку, он сел на нее и начал обдумывать создавшуюся ситуацию. Обдумыванию мешало, постоянно всплывающее в голове зрелище кучи трупов, а также ноющая боль во всем теле. Мысли были совершенно безрадостные. Очевидно, что он, перешел все грани разумного. Действуя в одиночку, да еще в тайне от товарищей, руководствуясь лишь намеком со стороны Наставника (еще неизвестно, правильно ли понятым намеком), да собственной глупой жалостью. А то что она глупая, теперь, после столкновения с антами, стало совершенно ясно. Они нелюди, и к ним не может быть никакой жалости. Никакой! Теперь он прекрасно понимал Истинных. Либо ты убьешь их, либо они убьют тебя и всех, кто подвернется под руку! И еще неизвестно, не его ли самостоятельностью, вызвана эта бойня в бабкиной квартире… Верить в это не хотелось… он подставился сам, но других он не подставлял! Исходя из ситуации, самым простым и наверное самым разумным, будет взять и немедленно, прямо с бабкиного телефона позвонить Миле и дождаться их тут. Он не сомневался, что Истинные будут на Цветном, уже минут через пять — десять после звонка. А что, собственно задачу свою он выполнил. «Матка» найдена, «куколки» ее найдены. Правда… Нет — это уже не его вина! Не его! Да и все равно, если они потом превратятся в таких вот… зверей-насекомых… лучше уж пусть так. А он свое дело сделал… его за неделю три раза чуть не убили… теперь все! Лечиться и отдыхать! Пусть посылают на курорт, как Милу… В Испанию. Он никогда не был в Испании. Как, впрочем, и в других подобных местах.