Он. Перерождение - Илья Шаланда Страница 8

Доктор Петерс снял свой ботинок и уже собирался был бросить его, как пламя сорвалось со стен и кинулось на мужчину. Но практически коснувшись кончика его носа резко остановилось и пропала.

Троица удивленно смотрел друг на друга, не понимая, что произошло. Больше всего досталось Трэви, чьи фантазии только что ожили. Еще одно потрясение за последние два дня. Только снова не суждено ему было обдумать происходящее.

Сильнейшая боль накрыла его голову. Настолько сильная, что хотелось вынуть мозг, поменять его. Сделать что угодно, чтобы голова не раскалывалась на части. Она будто бы пылала. Вновь и вновь показывая образы горящей комнаты. Трэви завопил от нестерпимой боли. И это были его первые звуки, произнесенные после потери матери. А затем все кончилось. Трэви потерял сознание.

Глава 4

Он был в этой комнате, которая со всем недавно чуть не сгорела в неизвестном огне. Была бы его воля, все было бы гораздо красивее и завершённее. Здесь поработал дилетант, абсолютно не владеющий своей силой, но очень способный, раз смог сотворить такую дикую энергию.

— Здравствуйте, доктор Петерс. — сказал Он.

В комнате появился дедушка, хорошо нам уже известный.

— Что происходит? — спросил доктор Петерс.

После того события в комнате, его доставили во взрослую больницу с ожогами. Он что-то бормотал про огонь, возникший из ниоткуда, который хотел его убить. Но никто не поверил. Восемьдесят пять лет человеку, да еще чуть и не погиб. Решили, что он на фоне стресса бредит. Хотя никто и сам не мог объяснить природу пожара и вообще куда он делся. Вся комната была в саже, что говорила о большом возгорании. Но огонь словно бесследно исчез. Такое пламя в теории проблематично было бы тушить, а чтобы оно само прошло… Это просто невозможно. Дело милиции разбираться в причине таких случаев. Нам остается им только посочувствовать: еще одно странное происшествие и еще раз в нем замешан Трэви.

— Не стоит так пугаться. — сказал Он. — Вы же хорошо помните эту комнату?

— Кто вы? Как я здесь очутился?

— Доктор Петерс, вы же человек науки. Так попробуйте объяснить происходящее с научной точки зрения.

— С научной?! — доктор Петерс взвизгнул. — Я не сумасшедший! Ясно вам! Я все видел. Это пламя возникло не просто так! Это все мальчишка! Эй, помогите мне!

Доктор попытался закричать, но появившиеся в его рту яблоко помешало сделать это.

— Ну же, доктор. Не заставляйте меня применять силу. Я ваш друг, товарищ, пришедший помочь. А вы мне мешаете. Нехорошо. Но вы правы: во всем виноват мальчик. Но как вы думаете, кто виноват в этом?

Доктор Петерс промычал.

— Ах, да, извините. — сказал Он, и яблоко исчезла из рта доктора. — Будьте благоразумны.

— Кто вы? — спросил Петерс.

— Так ли это важно в теперешней ситуации. Грамотнее спросить: почему я здесь. Как бы вы ответили на этот вопрос?

— Вы пришли узнать о том, что здесь произошло? — предположил доктор.

— Ну вы что! — Он улыбнулся. — Я и так знаю, что здесь произошло.

— Вы пришли узнать о мальчике? — предпринял новую попытку доктор.

— Опять мимо. Я и так знаю о нем достаточно. Ну же, доктор. Неужели вы действительно не понимаете, почему я здесь. Я дал уже вам подсказку.

— Хватит играть со мной в игры! — возмутился доктор. — Не знаю кто вы. И до сих пор не понимаю, что здесь происходит. Но меня уже ищут. И если вы похитили меня, то знайте, я уважаемый профессор, академик. Меня уже ищут!

— Наконец-то вы стали смотреть на вещи под нужным ракурсом. Только расстрою: никто вас не ищет. Никому вы не нужны, а скажу даже больше, многие просто жаждут вашей смерти. Вы — причина того, что я нахожусь здесь.

— Я? Я ничего не сделал. Я всю жизнь лечил детей, делал их жизнь лучше.

— С этим я бы поспорил. Вы действительно лечили их и были лучшим в этом. Но врач ведь не только должен работать руками, но еще и языком. Боже, доктор. Вас так усердно учили в университете эмпатии, сопереживанию, а вы про все это забыли!

— Все это ерунда! Ваши эмоции — помеха медицине. И я лучшее доказательство тому. Тысячи довольных детей, которым я спас жизнь без всякой эмпатии.

Последнее слово доктор произнес передразнивая Его.

— Родители детей, может и были вам благодарны, а вот сами пациенты. Вряд ли. Вы же хороший актер. Вы так хорошо играли эмпатию, доброту. Только почему-то она распространялась только на детей, чьи родители платили за лечение. Все остальные для вас были словно кал. Вещь, мешающая жизни, хотя и нужная. Скажите доктор, почему вы так не любите сирот? Неужели все дело только в деньгах?

— А в чем же еще? Медицина требует много денег. Мы давно уже стали сферой услуг. А этот тот бизнес, где нужно выгрызать себе право на существование.

— Знаете, знавал я и Гиппократа, и Авиценну, и Галена. Много знаменитых врачевателей видел за свою жизнь. У них не было и половины тех средств, которыми обладаете вы, но это не мешало им работать и ставить жизнь своих пациентов на первое место. А деньги так, приятный бонус.

— Держите меня. — засмеялся Петерс. — Вы видели Гиппократа. Сколько же вам лет, сударь? Миллион?

— Несколько меньше.

— Еще скажите мне, что хорошего врача прокормит народ. Смешно мне это слышать! Вы видели зарплаты врачей? По вашем это нормально? Я должен альтруизмом кормить свою семью? Или может альтруизм помог бы мне вылечить мою внучку?

— Вы сильно драматизируете, доктор. Я не говорю, что деньги не важны. Не вижу ничего плохого, чтобы зарплата врачей была соизмерима с гонорарами мировых звезд. Я больше говорю о том, что вами движут только деньги. Вы обращались хорошо только с теми, кто платил вам. Остальные, видимо были недостойны человеческого отношения к себе.

— Зато моя семья никогда не нуждалась! Стоит посмотреть только на это дурака Роджера. Вот святоша! Носиться с