Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке Страница 8

— Бежим на ту сторону! — предложил мальчишка. — Сейчас будут воду наливать.

На другой стороне моста обнаружился такой же балкончик, прилепившийся к перилам. Бурик облокотился на поручень, а мальчишка вновь уселся на доски, свесив ноги, просунув их под металлическими планками заграждения. С глухим ворчанием в шлюз обрушились потоки воды, и баржа начала медленно подниматься.

— Тебя как звать? — спросил Бурик.

— Доброславом, — ответил мальчишка, не поднимая головы.

— Ка-ак?!

— Доброславом, — повторил тот, подняв голову и улыбнувшись. — Это древнее русское имя. Доброслав — славящий Добро.

— Прости, я не расслышал, — смутившись, сказал Бурик. — А я — Саша. Слушай, а как тебя дома называют? Добрик?

В ответ Доброслав залился хохотом.

— Иногда — Добрыней, — сказал он смеясь. — В школе, правда, чаще Славкой называют. Добрыня — как-то непривычно.

— А меня — Буриком, — зачем-то признался Бурик и опустил глаза.

— А чего так?

— Фамилия Буркасов.

— Ну, если от фамилии, то это ничего, правда?

— Конечно, — Бурик сразу повеселел. — А ты что здесь один сидишь? Рыбу, что ли, ловишь? Или загораешь?

— Тебя жду.

Бурик опешил. К такому ответу он был совсем не готов.

— Ну и как? — растерянно спросил он.

— Как видишь… Дождался.

Бурик помолчал.

— А если бы я сегодня не пришел?!

— Значит, мы встретились бы в другом месте.

— Это в каком еще? — настороженно спросил Бурик.

— Не знаю. Железная дорога большая. Заброшенные рельсы всегда найдутся.

Бурик решил принять правила игры и сделал вид, что не удивился.

— Так чего же здесь сидеть? Тут их нет. Я проверял.

— Да? Тогда поехали туда, где их много.

— Куда?

— Ну, например, в Манихино.

— А зачем нам это Манихино?

— Знаешь… — Добрыня на секунду замялся, — хочется кое-что проверить…

Бурик подождал немного и спросил:

— А что? Или это секрет?

— Да нет, не секрет. Там такое дело… Ты про поезд-призрак слыхал?

Бурик помотал головой.

— Нет. А что это?

— В общем, целый поезд однажды пропал. В Италии.

— Давно?

— Давно. Тогда еще паровозы были. Он зашел в длинный туннель в горах, а из него не выехал.

— Ого…

— Главное, его потом видели. И сейчас иногда видят. Паровоз и три вагона. Появится, проедет и опять исчезает.

— А где его видят?

— На железной дороге. Даже на заброшенных рельсах — говорят, они все равно куда-то ведут. А иногда он появляется даже там, где рельсов нет.

— Враки, наверное.

— Ну, не знаю…

Помолчали.

— Вот бы увидеть.

— Ага… И залезть.

Бурик покосился на собеседника.

— Я шучу. Увезет еще куда-нибудь… — Добрыня улыбнулся.

— И ты думаешь, он вправду существует?

Добрыня открыл левый карман рюкзака и достал оттуда свернутый «Московский курьер». С хрустом развернув его, он пробежался глазами по строчкам.

— «… Мы уже неоднократно писали о поезде-призраке…» Так… А, вот, нашел: «…появление таинственного железнодорожного фантома с некоторой степенью регулярности фиксируется на рельсовой развязке близ станции «Манихино-3» Рижской железной дороги. На этой станции разноуровневые пути двух направлений образуют незамкнутую топологическую фигуру…» Математик один пишет… Еще про это книжка есть, — продолжал Добрыня. — Но она у меня дома. Называется «По следам поезда-призрака». Если хочешь, дам почитать.

— Фантастика?

— Не… Не совсем. То есть, я не знаю. Человек, который ее написал, говорит, что это было с ним и его друзьями. По правде. С ними был один парень лет двенадцати. Ему пришлось в этот поезд на ходу залезть и вытащить оттуда череп, который там перевозили.

— Какой еще череп?

— Я и сам не понял… Но вроде все как раз случилось из-за того, что этот череп был в поезде. Один дядька взял, чтобы женщин попугать, когда поезд в туннель заедет. Вот и допугался…

Бурик с сомнением посмотрел на собеседника.

— И ты во все это веришь?

— Не знаю пока… Вот и хочу съездить, посмотреть.

Бурик кивнул.

— Понятно…

— А ты куда шел? — спросил Добрыня.

— Да просто гулял.

По мосту промчалась электричка, и поднятый ею порыв ветра взъерошил мальчишкам волосы. Добрыня посмотрел на солнце, потом на Бурика.

— Следующая через пять минут. Успеем дойти до Тушинской. Если хочешь, конечно.

Бурик задумался: хочет ли он? Ответить было сложно.

— А долго ехать до этого Манихино?

— Манихино-три, — поправил Добрыня. — Точно не знаю, около часа, наверное. Может, меньше. Я там ни разу не был.

Он поднялся и подтянул штаны.

— Ну, ты как? — снова спросил он, и так как Бурик стоял в нерешительности, быстро надел кроссовки и двинулся по шпалам в сторону Тушинской.

— Подожди, я с тобой! — закричал Бурик и бросился догонять Добрыню.

Венеция, 1716 год

Спустя два часа после удивительной встречи с синьорой Анной Антонио сидел в своей комнате на деревянном табурете и в последний раз обдумывал, с чего лучше начать разговор с учителем.

Из угла комнаты на него весело скалился клавесин с откинутой крышкой. Клавесин был старенький, но еще вполне работоспособный, с тонким, кружевным тембром. Антонио мог часами просиживать за инструментом — «баловаться на клавесине», как он это называл. Он быстро разучивал пьесы и так же быстро решал гармонические задачи, которые давал ему старик Карло Тортора. Решение каждой такой задачи Антонио превращал в маленький музыкальный шедевр, чем несказанно радовал своего учителя.

Антонио вспомнил, как неделю назад учитель пришел несколько раньше, чем обычно. Потрепав Антонио по макушке, он взял у него исписанный нотными знаками листок, сказав при этом свое обычное: «Ну, чем ты сегодня удивишь старого Карлуччо?», — подошел к клавесину, сыграл написанное и вытаращил глаза. Глаза были круглые, выпуклые, с красноватыми прожилками и темно-коричневыми зрачками. Карло медленно убрал руки с клавиатуры, схватил крышку клавесина и резко захлопнул ее. Это прозвучало как выстрел. Антонио вздрогнул. Еще сильнее он вздрогнул, когда Карло вдруг отворил рот и закричал на весь дом дурным голосом:

— Маури-ици-и-ио-о-о!!!..

Клавесин недовольно загудел. Наверху зачастили торопливые отцовские шаги.

— Маури-ици-и-ио-о-о!!!..

«Последнее «о-о-о…» на полтона ниже…» — отметил про себя Антонио, занимая позицию поближе к двери, чтобы в случае чего улизнуть во двор и спрятаться в доме толстого весельчака Этторе, ровесника Антонио.