Дело о сгоревших сердцах - Лариса Куницына Страница 9

несколько смертей, причём очень странных. Люди сгорали изнутри, превращаясь в головни. Я услышал об этом случайно, но к тому времени в мертвецкую уже никого не пускали, возле дверей стоял караул, причастным было запрещено говорить об этом, но слухи всё же ползли по дворцу один страшнее другого. Я с помощью хитрости и, воспользовавшись благосклонностью ко мне смотрителя мертвецкой, поздно ночью проник туда и смог осмотреть останки несчастных. Они действительно были похожи на куски угля, но самое странное, что их одежда и обувь были совершенно целы и не тронуты огнём.

— И чем кончилось это дело?

— Я не знаю. После этих смертей других не было. Со временем об этом случае все забыли. Знаю только, что этим делом занимался сам граф Раймунд и докладывал о нём лично королю. Немного позже на площади сожгли за колдовство фаворитку короля леди Ровену Кутберт и её мужа, при этом поговаривали, что она была причастна к тем убийствам.

— Да, эту казнь я помню. Я как раз тогда вернулся из луара и слышал, что эта дама занималась чёрной магией, но подробности мне неизвестны, — Марк задумчиво смотрел на Огастена. — Но если тогда дело касалось колдовства, то наверно в расследовании участвовали королевские маги?

— Говорят, что ради этого сама Леди Белой башни вышла из своих покоев, а Филбертуса в те дни часто вызывали к королю.

— Я полагаю, нам снова придётся прибегнуть к их помощи, — вздохнул Марк. — Не люблю колдунов, даже если они на нашей стороне, но в данном случае нам вряд ли удастся обойтись без них. Друг мой, я прошу вас сложить все четыре сердца в деревянную шкатулку и принести мне. Я не хочу идти к магам с пустыми руками.

— Слушаюсь, ваша светлость, — вставая, поклонился Огастен, и по выражению на его лице было ясно, что он очень рад, что ему самому не придётся иметь дело с обитателями Белой башни.

Небо над городом, наконец, очистилось, и среди поредевших туч проглянула тусклая голубизна. Марк сидел за своим столом, уныло поглядывая в окно. На душе у него было тревожно, и какое-то время он размышлял, чем вызвано это безрадостное настроение. Он едва не каждый день своей не слишком длинной жизни сталкивался со смертями, многие из которых были насильственными. Человеческая жизнь в этом мире стоила недорого, и слишком часто люди убивали ближних, чтоб достичь своих целей, будь то власть, деньги или удовлетворение страстей и личных амбиций. Ему и самому нередко приходилось лишать кого-то жизни, и он не мог поклясться, что каждый раз это было обоснованно и неизбежно. Так что дело явно было не в том, что сейчас в подвале Серой башни на деревянных козлах лежали тела без сердец. Причиной этого тягостного чувства было то, каким способом они их лишились.

Магия всегда пугала Марка, впрочем, как и многих других. В бою он не боялся бросаться с мечом на ряды копейщиков, и не терял самообладания, оказавшись в руках опытных палачей, но мрачные и необъяснимые тайны колдунов внушали ему ужас. Год назад, во время военного похода ему пришлось столкнуться с подобными странными вещами, и он до сих пор помнил то чувство беспомощности, которое ощутил, столкнувшись с тем, что не мог не просто победить или контролировать, но хотя бы понять. И вот снова он столкнулся с чем-то пугающим и непостижимым. Три человека в разных местах умерли почти одновременно. Чуть раньше внезапно скончалась в своём доме вздорная девица, не заслужившая, однако, такой участи. Удары, нанесённые в их сердца, были невидимы и неотвратимы. Их одежда и тела оставались неповреждёнными, и только сердца сжались до состояния уголька в груди, не повредив сосуды и лёгкие. Как это могло произойти? Можно ли было защититься от этого или нападение было неотвратимо? Удастся ли ему добраться до коварного колдуна, нанёсшего эти удары? И кто прибегнул к его помощи, чтоб избавиться от этих несчастных?

Он понимал, что без помощи магов короля он не сможет ответить на эти вопросы, но они пугали его не меньше, чем убийца. Он лишь несколько раз в жизни видел старую колдунью леди Белой башни, Инес Монморанси, белокурую красавицу, в безукоризненных чертах которой застыла вечность. Она была поистине прекрасна, но её красота казалась ему сродни красоте статуи ангела на надгробии. Она жила в своей башне так долго, что уже устала считать пролетающие мимо годы и запоминать лица новых поколений царедворцев и слуг.

Её потомок, чем-то похожий на неё, светловолосый красавец Филбертус казался куда более живым, может, потому, что был молод. Он рос и мужал рядом с Марком и до поры казался ему таким же обычным человеком, как и другие его сверстники. Разве что он меньше внимания уделял упражнениям с мечом и придворным развлечениям, и больше — обучению под руководством старой ведьмы Инес. И она не зря выбрала его среди многих других родичей и потомков, чтоб передать ему тайны своего тёмного искусства. Марк убедился в этом во время горного похода короля Ричарда, когда у подножия Грозовой горы, в потоках бесконечного ливня, под грохот нескончаемой грозы путь их войску преградила восставшая из небытия армия мертвецов. Он до сих пор без содрогания не мог вспоминать тот момент, когда из серой дымки соткались ряды бледных призраков, всё более обретающих плотность. Не его одного тогда пригвоздил к месту смертельный ужас. Но именно тогда молодой маг Филбертус в своём лиловом плаще с накинутым на белокурую голову капюшоном отважно спустился вниз и встал на пути воинства мертвецов.

Марк помнил его странный голос, едва слышный в шуме дождя и раскатах грома, выводящий жутковатый гимн на забытом языке, из-под его капюшона струился бледный свет и призраки таяли на глазах, словно их уносил обратно в бездну пронизывающий ветер, налетавший одновременно со всех сторон. А после Филбертус сделал и вовсе невероятную вещь: он усмирил грозу и поднял своды клубящихся туч высоко над зубцами замка. Пусть после этого он бездыханным упал на камни, но он сделал своё дело и путь к крепостным стенам был открыт. И не его вина, что войско так и не пошло на приступ, так как дорогу ему преградила сияющая крылатая сущность, ангел высоких небес с мечом в человеческий рост, выкованным из белого пламени. И это тоже была магия, но магия другого вида, вызвавшая в сердцах воинов, скорее, трепет и благоговение, чем ужас.

То, с чем он столкнулся теперь, не имело никакого отношения к сияющему