Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха Страница 9

– Вот только не могу понять, если ваш Бова-королевич был великаном, который со Змеем Горынычем один на один дрался, а вы потом этим же кладенцом ещё в детстве лопухи рубили, то при предположительных габаритах богатыря у него не меч был, а перочинный ножик…

– Не любо, не слушай, а врать не… – сорвался было на меня царь. – Вот скучный ты человек, Никита Иванович, всегда умеешь добрым людям всю сказку испортить. Да я тебе его покажу!

– А кстати, очень интересно, – охотно привстал я, но едва не упал обратно на лавку, ноги были ещё слабые.

Горох сочувственно похлопал меня по плечу, вышел на минуточку – дать указания по поводу срочного объявления грядущего «турниру» и, вернувшись, собственноручно накинул мне на плечи свой парчовый кафтан, нахлобучив на голову стрелецкую шапку.

– И это, лицо как-нибудь вниз опусти. Не дай бог, кто прознает, что ты живой, ить весь праздник боярской думе на корню испортишь. Пущай уж нынче выпьют «за упокой», а завтра огорчатся на похмельную голову.

Я был слишком слаб, чтобы всерьёз ко всему этому относиться. Если, по его мнению, так будет милосерднее, ради бога, кушайте на здоровье, не обляпайтесь. Раз уж я не помер, то в какой именно момент воскреснуть, возможно, и не так важно. Воскресну завтра, пусть не говорят потом, что милиция к боярам относится без сочувствия.

Под плотным конвоем царских стрельцов разнаряженного меня, весёленького Гороха, прихрамывающую бабку и подпрыгивающую, как воробышек, царевну торжественно сопроводили вниз, в подземелья. Бывать нам тут уже приходилось, но не на экскурсии, а по делу.

Мы прошли мимо охраняемой казны, потом другим коридором миновали камеры для заключённых и уже оттуда, ещё через две железные двери, вошли под крохотную арку с тяжёлым воздухом и запахом затхлости.

– Вы что же, антикварный предмет в таких жутких условиях храните?

– Не боись, мы тот предмет маслом мажем. – Государь щёлкнул ключом в замке и, распахнув скрипящую дверку, жестом пригласил нас внутрь.

– Чего мажете-то? – первой спросила бабка.

– Меч! – всё ещё не понимая произошедшего, хмыкнул царь.

– А надо бы мозги, чтоб лучше соображали. – Мы трое вышли из помещения, демонстрируя Гороху пустую витрину. Никакого кладенца в ней не было.

– Украли? – не поверил царь, опуская челюсть до колена и протирая глаза.

– Это вы у меня спрашиваете? Так я тут в первый раз, но если действительно уверены, что имеет место быть факт кражи, то вызывайте милицию.

– Ми-ли-ци-я-а!!!

– Никитушка, ты б перестал издеваться над государем-то, – укоризненно обернулась ко мне Яга, обеими руками прикрывая рот вопящему самодержцу. – Мы ж милиция и есть.

– Угу, только кое-кто из нас «официально» умер. Вот сейчас я воскресну и сразу…

– Огра-би-ли-и!!!

От резонирующего эха у меня заложило уши. Я попросил стрельцов увести пострадавшего и попытался взять ситуацию в свои руки. Получалось не очень хорошо. Если честно, уже минут через пять я вновь чуть не потерял сознание, и бабка, потребовав оцепить «место преступления», увела меня из подвалов на свежий воздух.

Как возвращались домой, уже не помню, потому что в себя пришёл только к обеду, в стенах родного отделения. Голова гудела, как самогонный аппарат, в желудке было тоскливо и какой-то комок метался из угла в угол, время от времени подпрыгивая до самого горла. Бдительный Митя сидел у моей кровати, кормя меня куриным бульоном с ложечки…

Моей заботливой домохозяйки видно не было, но, судя по тому, как внизу громыхала посуда, наверное, возится у печи. Проглотив пять или шесть ложек, я почувствовал себя немного лучше и даже сумел сесть.

– Докладывай.

– Не-э, вы больной, Никита Иванович, вам волноваться нельзя…

– Митя, я не больной, я выздоравливающий. Докладывай обстановку.

– Не могу. Вдруг вы нервничать начнёте, жар опять поднимется, да и отбросите тапки прямо тут, а я отвечай?

– Митя, я тебя уволю, если ты сию же минуту не…

– А и увольняйте сироту! – Он одним махом выпил весь недоеденный мною суп и рванул на груди красную рубашку. – Всё одно в родном отделении жизни нет! Одна кричит: батюшке-участковому покой нужен, не дай бог, взволнуется – в кочерыжку превращу! Или кочерыжку в морковку, чтоб девки смеялись!.. А другой, чуть что, – уволю, выгоню, жалованья лишу, без пенсии оставлю! Да почему ж я один вечно крайний-то?!!

Мне пришлось честно ждать добрых минут пятнадцать, прежде чем он утомился и притих. Я поманил его пальцем:

– Китель подай. Сунь руку в левый карман. Теперь достань деньги.

– Это зачем это, а? На воровство проверяете, что ли? Дак я вам так скажу: отродясь Митька Лобов ничего чужого не брал и у своих же товарищей в крысячестве замечен не был! А за недоверие таковое… прямо аж в сердце кольнуло… я ить от такой-то обиды… я и самоубитца могу об стенку! Ежели стена выдержит…

– Отсчитай рубль мелочью и дуй в кабак, – удалось вставить мне, пока он держал театральную паузу.

Митяй замер с раскрытым ртом, полным патетики.

– Куда, батюшка сыскной воевода?!

– В кабак. То есть обойди их все и найди трёх женихов царевны Марьяны. Присмотрись издалека, что за люди, как себя ведут, чем занимаются и всё такое прочее…

– Жизни не пожалею, а исполню! Тока…

– Нет. Арестовывать никого не надо.

– Уловил. Так, значится…

– Нет, и в доверие ни к кому втираться не требуется. Просто присмотрись…

– Да легко! Ну позвольте хоть…

– Митя, узнаю, что ты на брудершафт с женихами пил, я тебя с ними же в поруб суну, как в вытрезвитель! Только наблюдение и никакой твоей любимой самодеятельности, понял?!

– А то! – торопливо пятясь к выходу с зажатым в кулаке рублём, похвалился он. – Небось не тупее печки будем. Вы обо мне ещё услышите!

– Митя, я о тебе каждый день слышу, этим меня уже не запугаешь…

Он быстро умёлся на задание, а я повернулся к окну. Во дворе сотник Еремеев за что-то распекал своих подчинённых, у ворот вежливо толклась очередная делегация с чёрными венками, на этот раз представители персидской диаспоры, а с ними вместе и троица девиц с Лялиной улицы. Местный аналог «ночных бабочек» с Тверской или Рублёвки. Мы были там пару раз с профилактическими рейдами, видимо, запомнились, раз пришли помянуть и даже не плюнули ни разу…

Я осторожно дотянулся до табурета и взял планшетку, вытащил блокнот, освежил в памяти все события сегодняшнего дня, а потом попробовал нарисовать для себя хотя бы приблизительную схему того, как могла произойти кража в царских подвалах. Изрисовал стрелками и квадратиками два листа, но так ни до чего и не додумался. Записал в столбик все вопросы, ответов не придумал ни к одному. Кто украл меч? Зачем? Когда? Каким образом? Какой вообще смысл в краже раритетного оружия, если в Лукошкине, да и во всём государстве, нет даже такого понятия, как подпольный или свободный рынок антиквариата?