Дэниел Худ - Дракон Фануил Страница 9

Лайам размышлял обо всем этом по пути к Саузварку, шагая среди еще влажных от росы пастбищ и пустынных полей. Когда он добрался до города, прошло два часа, солнце взошло достаточно высоко, но казалось чахлым и водянистым, оно не посылало земле никакого тепла. Лайам продрог, он чувствовал себя грязным, и ему снова хотелось есть. Он решил завернуть к себе в мансарду, прежде чем отправиться на поиски эдила.

Приближаясь к заведению госпожи Доркас, Лайам ощутил, что боль в лодыжке утихла, и стал увереннее ступать на больную ногу. Он остановился прямо посреди улицы и осмотрел сапог. В прочной коже красовались два отверстия, каждое размером с ноготь. Лайам представил, какие же дыры он обнаружит в ноге, и нахмурился.

Добравшись до мансарды, Лайам кликнул хозяйку и спросил горячей воды. Госпожа Доркас не замедлив исполнила просьбу и, поставив ведро, снисходительно глянула на него.

— Что, мастер Ренфорд, хлебнули лишку? — спросила она, приподняв бровь, и усмехнулась. — А я-то думала, с учеными такого никогда не бывает.

Лайам состроил гримасу, страдальчески хмыкнул, и дамочка удалилась, весьма довольная, что сумела поддеть ученого постояльца. Усевшись на стул, Лайам осторожно стянул продырявленный сапог и осмотрел лодыжку — он собирался смыть засохшую кровь и перевязать рану.

Лодыжка была совершенно чистой. На месте укуса виднелись два крохотных круглых шрама. Лайам присвистнул, покачал головой и принялся раздеваться.

Вымывшись горячей водой, он заметно приободрился. А переодевшись в чистое, почувствовал себя совсем хорошо. Сдернув со вбитого в стену колышка теплый плащ, Лайам покинул мансарду.

Герцог земель, на которых располагался Саузварк, слыл большим почитателем таралонской старины. Титул «эдил» он заимствовал из языка, который занесли в эти края Семнадцать семейств, этот язык был долгое время в ходу у знати — пока последний король из дома Квинтиев не умер и трон не перешел к хиреющей ветви рода.

Даже в том краю, где родился Лайам, в Мидланде, чьи жители ревностно держались старинных обычаев, человека, назначенного верховной властью приглядывать за порядком, именовали бы проще — скажем, городским комендантом или начальником стражи. Но саузваркский герцог питал слабость к звучным словам, и потому чиновника, в ведении которого находились стражники и тюрьма, величали столь громко — эдил.

Впрочем, подобное уважение к старине было Лайаму по вкусу.

Лайам отыскал эдила достаточно скоро; стражник, сменившийся с дежурства, проводил его к дому, где тот проживал. Небольшое строение, расположенное на окраине респектабельного района, выглядело ухоженным и аккуратным, хотя, конечно, терялось на фоне роскошных домов торгашей.

Плешивый слуга неохотно провел Лайама в гостиную и предложил подождать.

«Он холостяк», — подумал Лайам, разглядывая простую обстановку гостиной: на стенах — мечи и доспехи и несколько городских карт, нарисованных от руки, на полу — видавшая виды, но добротная мебель. Лайам мало что знал об эдиле: только имя да то, что за ним закрепилась репутация человека грубого, но честного и прямого. Поговаривали, что ему проще собственноручно вмешаться в трактирную потасовку и хорошенько оттузить драчунов, чем доводить дело до герцогского суда.

Внешность эдила вполне соответствовала его репутации. Это был коренастый, крепко сбитый, мускулистый мужчина; густых черных волос его, казалось, никогда не касалась расческа. В давно не стриженой бороде эдила поблескивали капельки воды, а в маленьких глазках светилось неприкрытое раздражение. Когда Лайам встал и поклонился, эдил вместо приветствия коротко взмахнул свободной рукой. Рука была жилистая и в шрамах.

— Кто вы? — недовольно спросил он. — И что там у вас за дело такое, ради которого вы осмелились прервать мой завтрак?

В другой руке эдил держал кусок черного хлеба, его груботканая туника была усыпана крошками.

— Ренфорд, эдил Кессиас. Лайам Ренфорд. А повод моего появления здесь — смерть.

Эдил расхохотался.

— Слушайте, Лайам Ренфорд, смерть — вещь обычная. Я сталкиваюсь с ней чаще, чем с дешевыми шлюхами в кабаках. Мой завтрак гораздо важнее чьей-то там смерти!

— Речь идет не о естественной смерти, эдил, — вежливо возразил Лайам, продолжая стоять, — а об убийстве. Сегодня ночью убит некий Тарквин Танаквиль. Возможно, он вам известен.

— Что, неужели? Вот так номер! — маленькие глазки эдила расширились. — Да, это известие может оказаться важнее моего завтрака. Это — и вправду может.

Лайам стал излагать суть дела, не упоминая о Фануиле. Кессиас слушал очень внимательно и время от времени кивал. Когда Лайам завершил свой краткий доклад, эдил снова кивнул, потом заговорил, уверенно и твердо:

— Да, это, похоже, оправдывает ваш ранний визит. Лошадь у вас есть?

Лайам показал жестом, что есть.

— Отлично. Ступайте за ней. Встретимся у городских ворот.

— Еще два слова, эдил. Не следует ли вам прихватить с собой искательницу теней?

— Э, непременно! — Кессиас на миг умолк, как-то странно поглядывая на Лайама. — Матушке Джеф не понравится, что ее выволакивают из теплой постельки в такую рань, но ничего не поделаешь. Я схожу за ней.

Они вышли вместе. Эдил сразу свернул в переулок, ведущий к главной площади Саузварка, а Лайам зашагал к конюшне, в которой он держал своего скакуна.

Заседлать и вывести Даймонда было делом минуты. Лайам уже вскочил в седло и только тут вспомнил, что обещал сегодня быть у леди Неквер, а дело могло затянуться. Он подозвал мальчишку-конюха, сунул ему мелкую монету и, назвав адрес, велел передать хозяйке дома свои извинения. Немытый парнишка, глупо хихикнув, помчался исполнять поручение.

Покачав головой, Лайам пришпорил коня и направил его к городским воротам.

Он уже понял, что Кессиас — не тот человек, какому под силу разыскать убийцу Тарквина. Ну, разве что дело окажется совсем уж простым. А Лайам сильно опасался, что простым оно не окажется. Эдил вполне мог держаться на высоте, когда требовалось урезонить подгулявших матросов, утихомирить горластых торговок или поставить стражу в патруль, но Лайам сомневался, что Кессиас с той же сноровкой сумеет вытряхнуть показания из мертвого старика.

«Вот досада!» — подумал Лайам. Грубоватый и прямодушный эдил ему нравился, но выше своей головы он прыгнуть, конечно, не мог.

Саузварк не имел крепостных стен; крутые склоны холма, на котором стоял город, и грозные Клыки, прикрывающие его со стороны моря, всегда считались достаточно надежной защитой. Потому и ворот в прямом смысле этого слова здесь тоже не наблюдалось. Начало тракта, идущего на восток и проходящего мимо бухты Тарквина, отмечала пара замшелых колонн, высеченных из серого камня. Их-то и называли городскими воротами.