Светлана Тулина - Дело об убийствах в космическом борделе Страница 9

— Как он выглядел?

— О, как обыс-с-сный с-с-селовек. Дс-све руки, дс-све ноги, голова…

— Мужчина?

— О, с-с-снаес-с-се, мне с-с-слос-с-сно об этс-с-сом с-с-судс-сить… К тс-с-сому с-с-се, понимаес-с-се, я с-с-се не с-с-скас-с-сал, с-с-сто этс-со дейс-с-ствительно был с-с-селовек…

— Стоп-стоп-стоп! Я что-то не совсем…

— Он внес-с-сне выглядс-сел как с-с-селовек, дс-све руки, дс-све ноги… Хорос-с-сая имитс-сас-с-сия, ос-с-сень хорос-с-сая, ус-с-с я-тс-со в этс-сом рас-с-сбираюс-с-сь!..

Вот сейчас войдет злобная Клейси и скажет, что все это — дурацкий розыгрыш. Или что этот самый Эйви-Фю-О — склонный к больному фантазированию псих. Безвредный и не опасный.

Если он еще и точную расовую принадлежность убийцы указать сможет — точно псих.

Индрю достал сигареты. Заметивший это Эйви-Фю-О снова покрылся красно-зелеными пятнами. Но вслух не высказался. Поколебавшись, Индрю спросил все-таки (мама учила быть вежливым):

— Не возражаете?

— О, конес-с-сно, п-пос-с-салуйс-с-сто, н-нетс-с проблем! — пятна стали ярче, а четырехъярусная грудь, возлежавшая на столе, беспокойно зашевелилась всеми своим выпуклыми этажами.

Индрю сглотнул и закурил, стараясь не обращать на нее внимания. Ну, хотя бы не коситься поминутно в такой панике.

— Вы сказали — имитация. А чья?..

— О, дс-са… Имитс-сас-с-сия, да. Но — ос-с-сень хорос-с-сая. Пос-с-ти на с-с-сто прос-с-сентс-сов — тс-серрарис-с-ст. Поис-с-ситс-се с-с-средс-си тс-серрарис-с-стов, с-с-слис-с-ском ус-с-с хорос-с-со было с-с-сдс-селано… с-с-с нас-с-стс-сояс-с-сей любовью…

— Это мог быть андроид?

— О, пос-с-сему бы и нетс-с?.. Но — тс-серрарис-с-ст…

Индрю поморщился — Эйви-Фю-О явно понравилось звучное слово, теперь будет твердить до второго пришествия. Тоже мне, спец! Террористами тут и близко не пахло, хотя… Возможно, растерзанное на куски тело выглядит очень даже похоже на случайную жертву террора. Особенно на посторонний взгляд…

Груда на столе меж тем заколыхалась, ранетки выросли до размеров хорошего джонатана, а задница слегка приподнялась, оттопырилась и зачмокала отвислыми половыми губами, время от времени обнажая чрево габаритов прямо-таки пугающих. Индрю судорожно затянулся, стараясь смотреть куда угодно, только не на то, что происходило у него на столе.

— Почему вы решили, что это не человек?

— О-о-он ух-ходс-сил-л… Ин-нас-с-се… — показалось или нет, что голос Эйви-Фю-О стал звучать напряженней, а слова — растянутей? Раньше он тянул только свистящие, а теперь — каждую вторую согласную, и при этом еще разрывал слова на слоги и тщательно оконтуривая каждый слог легким придыханием.

— Н-но… Н-но люд-дс-си т-тс-сак не… н-не ход-дс-сятс-с… Он пере… с-с-сли… лю-у-у… маетс-се?.. Пл-лыв-в-н-но… Пл-лав-в… тас-с-сия… о-о-о!.. рис-с-ст… Вид-дс-сел! д-дс-са!..

Нет, не показалось.

Дальше пошло что-то совсем неразборчивое, сплошной шелест и свист. По многочисленным грудям, напоминающим гигантскую гроздь винограда, прошли одна за другой волнами судороги, джонатаны отпочковались и посыпались в разные стороны, прыгая по столу и полу, словно резиновые мячики, меняя цвет на ядовито-розовый, а по оставшемуся телу Эйви-Фю-О снова прошли судороги, на этот раз цветовые, ослепительные по яркости.

Эта светящаяся и переливающаяся всеми цветами радуги груда наползала на стол Индрю и на самого оцепеневшего икс-инспектора, словно собиралась затопить своей массой весь кабинет. И даже, кажется, существенно увеличилась в размере.

Индрю еще успел подумать о том, что Клейси со всей присущей ей стервозностью наверняка вполне осознанно и злонамеренно отнесла этого монстра в разряд безопасных, прежде чем заорал не своим голосом и замолотил наугад по клавиатуре связи, надеясь, что хоть кто-нибудь, да услышит. И, если уж спасти не успеет, то хоть в рапорте укажет, что доблестный икс-инспектор сопротивлялся наступающим грудям до последнего…

Заверещала где-то сирена. Эйви-Фю-О дернулся последний раз и затих, наливаясь темно-малиновым цветом.

— Поздравляю, — сказала Клейси с непередаваемой интонацией, и трудно было определить, чего больше в ее голосе — ненависти или презрения, — Вы его все-таки убили.

— В каком смысле? — голос слушался плохо.

— В прямом, — она подошла и вынула из его заледеневших пальцев сигарету. Пояснила спокойно, — Табак для представителей его вида — страшный яд контактно-наружного типа, вроде наших Розетт или Тау-8. Нервно-паралитический, вызывает дикую боль и судороги…

— Но почему же он ничего мне… Он разрешил! Ведь я же его… Почему же он?!.. Он разрешил! Сам!!!

— Разумеется. Он же мазо. Он обожал любую боль, даже связанную со смертельным риском. Если бы вы курили помедленнее, он бы просто покорчился немного, и вырубился, ограничившись легким шоком. А так…

Индрю с трудом оторвал взгляд от темно-малинового бесформенного тела и почувствовал, что хочет умереть.

Впрочем, в профессиональном смысле он уже и так умер.

Гибель ключевого свидетеля, да еще к тому же — прямо на допросе… От примененных к этому свидетелю химических средств воздействия… Можешь потом до посинения доказывать на комиссии, что не знал, что не при чем, что просто дурак…

Не поверят.

Случившееся было настолько ужасным, что он и сам никак не мог до конца поверить. Так и казалось, что Клейси вот-вот улыбнется своей фирменной ядовитой улыбочкой и скажет: «Шутка!», а Эйви-Фю-О перестанет притворяться…

Индрю укусил себя за кулак.

Не помогло.

По-прежнему хотелось умереть. Или зарыдать в голос. Или сделать еще какую-нибудь глупость.

Это не шутка.

Клейси уже стояла у пульта, вызывая утилизаторов. Все правильно, сначала — уборщики, охрана может и подождать. Куда он отсюда денется…

Это конец.

Из секспола попрут за профнепригодность. Но это еще далеко не самое страшное. А вот Лига защиты свидетелей — это хуже. Они всегда очень серьезно относились к смерти во время допроса — могут даже и на киллера раскошелиться, если принятые на Комиссии меры их не особенно…

Клейси обернулась, посмотрела презрительно сверху вниз.

Спокойная, уверенная, непоколебимая.

— Комиссии не будет. Он же мазо, группа повышенного риска, а потому еще на въездной таможне давал подписку об отказе от претензий. Так что, может быть, просто для разнообразия, вы перестанете наконец себя оплакивать и займетесь-таки своими непосредственными обязанностями? — она слегка посторонилась в дверях, пропуская киберуборщика, посмотрела с каким-то жалостливым отвращением. — И буду вам очень признательна, если при этом вы постараетесь больше никого не убивать. Крайне признательна.