Гай Орловский - Ричард де Амальфи

Гай Юлий Орловский

Ричард де Амальфи

Создателям Stronghold'а – с благодарностью!

Часть 1

Глава 1

Сквозь сон донеслись далекие грубые голоса, конское ржание. Я поднял веки, минуту смотрел на стену из крупных каменных глыб. Из узкого окна ворвался золотой луч, на полу на шкурах неведомого зверя высветился скошенный квадрат, весело скачут колючие искорки.

Голоса и ржание слышны снизу, я вскочил и, на ходу протирая глаза, добрался до окна. Камень под моим животом теплый и надежный, как кора гигантского дерева, внизу во дворе после короткого ночного дождика унесло грязь с вымощенного булыжником пространства, камни блестят, как панцири черепах, а вода бежит в канавке под стеной, иногда выплескиваясь в неглубокие лужи. Дети пускают щепочки, над влажной землей под жаркими лучами дрожит воздух, утреннее солнце пронизывает чуть ли не насквозь.

Я оглянулся на разложенные на широкой лавке доспехи: пора к народу, что выбрать? Кожаные сразу пропитываются пóтом, от них пахнет, как от стада взмыленных коней, сохнут долго, однако и железо на голое тело не наденешь: придется сперва вязаную рубашку, она же поглотит и пот, но это в разгар лета нести на плечах наковальню…

Снизу со двора уже не просто голоса, а вопли. В дальнем углу семь человек упражняются в стрельбе из лука, мой чернющий конь с рогом посреди лба бродит между ними, помахивает хвостом, за ним крадутся, страшась приблизиться, полные ужаса конюхи.

– Что случилось? – крикнул я сверху.

Задрали головы, разом сдернули шапки, поклонились, один прокричал:

– Ваша милость, мы уже и не знаем, как его остойлить!.. Это ж один из тех коней… что и не кони вовсе… Съел овес, а потом и сами ясли! Железный запор понравился – съел, а еще ходил и высматривал гвозди. В кузнице две подковы схрумал, как бублики. Хорошо, кузнец увидел, отогнал заклятием.

Я прокричал в ответ:

– Знающий у нас кузнец! Вот и спросите, каким заклятием можно такого коня… э-э… остойлить.

Конь поднял красивую мускулистую шею, багровые глаза разгорелись ярче, стали алыми. Мне почудилось, что это пламя гнева, но конь приветливо заржал, махнул хвостом и даже пряднул ушами.

– И я тебя люблю, – ответил я искренне. – Ты у меня чудесный. Скоро приду.

Вздохнул, облачился в металл, при таком коне надо выглядеть рыцарем, даже если не считаю себя им, – положение феодала обязывает.

Уже позднее утро, солнце над замком, но холодом тянет от стен, пола, из неведомых щелей. Сквозняки просто пронизывающие, а там за дверью вообще рвет и мечет, как Тузик тряпку, заблудившийся ветер. Гунтер и даже Зигфрид жалуются на ноющие суставы, я пока держусь, провитаминенный на две жизни вперед, но все равно с тоской думаю про окна со стеклопакетами или хотя бы о масляном калорифере.

Несмотря на утро, в массивных медных держаках полыхают факелы. Я только на третий день заметил, что их не меняют, а в светильники никто не подливает масла. Гунтер объяснил как само собой разумеющееся, что таково желание предыдущего владельца замка, чтоб горели сами, я кивнул с умным видом, если так, то, конечно, какие вопросы, желание хозяина – закон для подчиненных, даже если в числе подчиненных – замок. Жаль, что хозяин не подумал о сквозняках, ах да, он же последние годы вообще не покидал своих покоев, а там не дует…

Мой личный кабинет, он, как и спальня, входит в понятие «мои покои», выходит на другую сторону двора, сюда с утра солнечные лучи не достигают, сейчас здесь ровный красноватый свет факелов, не слишком яркий, скорее – тусклый, но я уже привык, что при каждом моем движении черная тень колышется, двигается по стене, а в углах переламывается и хищно перепрыгивает со стены на стену изломанная, вытянутая и плоская.

Громыхая железом, я миновал кабинет и подошел к двери, как вдруг жуткая тень истончилась и пропала. Комнату залил чистый радостный свет, который не могут дать ни свечи, ни светильники, ни электрические лампочки. Разве что электрическая дуга… нет, и у той свет недостаточно чист, а этот просто незамутненный свет Первого дня…

Из стены вышла плазменная фигура. Широкие плечи, мощная грудь, квадратное лицо с тяжелой челюстью человека властного и вспыльчивого, массивные надбровные дуги, одну вроде бы рассекает шрам, но не рассмотреть в ярком переливающемся свете.

Я ахнул:

– Тертуллиан?.. Но в эти земли ты не мог! Или брехал?

– Теперь могу, – ответил плазменный человек могучим голосом, то ли полководца, то ли проповедника, привыкшего подчинять массы.

– Это из-за меня?

– Не стыдись, – пророкотал он утешающе.

– Да я вроде не стыжусь…

– Стыдишься, – уличил он. – Думаешь, не видно? Ну побей посуду, обругай слуг, ударь ребенка. Не понимаю, из какого ты мира, где стыдятся хорошего?

– Да вот из такого, – пробормотал я злой, что меня, такого сложного и загадочного – я же целый мир! – раскусили так запросто. – Вино будешь?

Он сделал вид, что не услышал глупой шутки, вообще-то я могу и лучше, но уж очень растерялся, а дураком выглядеть никому не хочется. Хуже, чем дураком, выглядеть разве что умным.

Комната разом потеряла запахи пота, горелой смолы, масла, из всех щелей исчезли тени. Тертуллиан светит, как солнце, только не слепя глаза и не заставляя щуриться.

– Ты вклинился в земли Врага, – произнес он серьезно.

Я зябко повел плечами.

– А что, Одноглазый, Клаудия, Вервольф, Кабан, Тудор и даже Крыса – слуги дьявола?

Он слабо усмехнулся.

– Не в том смысле, как понимает простой народ. Им кажется, что дьявол, сидя на черном коне, указывает дланью, а слуги носятся, выполняя его приказы. Все гораздо хуже именно тем, что незримее… Здесь, на этих землях, как бы ничья власть! Здесь нет ни бога, ни дьявола. А слово «слуги», кстати, в землях дьявола давно заменено на «служащие».

Я сказал осторожно:

– Извини, но по мне самое лучшее – ничья земля и ничья власть. Сильному человеку не нужны костыли. Ты же знаешь, я не из этого мира. Потому не суди строго.

Он отмахнулся, за рукой протянулась сверкающая полоса, словно рука на целую секунду превратилась в блистающий веер.

– Я же один из отцов Церкви! Создавшие Церковь могут ли быть слепо верующими? Даже просто верующими?.. Нет-нет, не отвечай, опасный вопрос, не надо вслух. Просто подумай и ответь для себя. Но не суди со всей решительностью, столь свойственной твоему юному возрасту. Пока не говори ни да, ни нет. Прими как аксиому, что свято место пусто не бывает. Вот не бывает – и все! Как не может плодородная земля не покрыться травой, а в траве обязательно появятся жучки, паучки, бабочки, стрекозы… Уже тем, что здесь нет храмов, здешние люди открыли сердца дьяволу. Ведь для него вовсе не требуется своих жертвенников или языческих храмов!.. Достаточно и того, что нет церквей!