Гай Орловский - Ричард де Амальфи Страница 2

Я спросил тупенько:

– А как же черные мессы? Вальпургиевы ночи? Прости, ты в самом деле не хочешь хотя бы присесть? А то как-то неловко… Стоим друг против друга, как на диспуте.

Он покачал головой:

– Я не могу сотворить накрытый стол, даже чашу с вином не могу, нам не доступно то, что делают даже слабые маги. А посылать слугу…

– Да, – согласился я, – не хотелось бы, чтобы тебя увидели…

– И чтоб о тебе подумали лучше, – добавил он с иронией. – Так вот, о простом народе и вальпургиевых ночах… Слабые люди стараются угодить господину, только не знают, как. Словом, Дик, я еще не освоился, что ты уже стал рыцарем, потом паладином, а теперь так и вовсе де Амальфи.

– Де Амальфи?.. – переспросил я тупенько. – Я?

Он отмахнулся.

– Так вот я о чем: Церковь, как и дьявол, дает тебе свободу выбора. Будешь служить Церкви – получишь поддержку Церкви. Будешь служить дьяволу – тебя поддержит дьявол.

Я невольно выпрямился, повел плечами, доспехи слегка звякнули.

– Пусть собачки служат, – сообщил я. – А человек – звучит гордо, даже если это тварь дрожащая. И вообще тростник… Ты присядь, пожалуйста, если пить не хочешь!.. А то мне неловко, я уж так воспитан.

Он опустился в свободное кресло, чтобы мог сесть и я, вот такой я вежливый, но он, как старый римлянин, правила этикета знает, оценил, в огненных глазах одобрение, что я выждал, пока опустит задницу он, а потом лишь нащупываю ягодицами сиденье сам.

– Я не надолго, – сообщил он. – Захотелось проверить, в самом ли деле эти места открылись… и для меня.

– Ну и как?

Он задумался, кивнул:

– В какой-то мере. Ты позволил уцелевшему священнику восстановить церковь и начать службы. Влияние дьявола слегка ослаблено… во всяком случае – в церкви. И это позволило мне, хоть и с усилием, но продраться через Мертвые Поля, Красные Реки и Черный Пояс Безысходности. Словом, в запретные для меня области.

– Но мы не в церкви!

Со стороны окна донеслись крики, звон металла, громко заржал конь. Тертуллиан посмотрел в ту сторону.

– Нравится тебе или нет, но церковь – во дворе замка. Правда, это ни к чему не обязывает.

– Еще бы, – сказал я саркастически. – Меня вообще ничего не обязывает, уж извини. Я сам из всех существующих моделей… а их до черта, хорошо – до ангелов, выбираю те, которые меня устраивают. Только им и следую… Ладно, Тертуллиан, раз уж ты появился, нельзя ли к тебе с просьбой?

Он ухмыльнулся:

– Можно. Как ты говорил, услуга за услугу.

Я проговорил с некоторой с неловкостью:

– Понимаю, ты человек святой, тебя со всех сторон донимают просьбами…

Тертуллиан кивнул:

– Ну-ну, говори. Для такого гордеца обратиться с просьбой, что живую жабу съесть.

– Тертуллиан, я все думаю, как бы сюда те волшебные мечи, что достались мне так по-дурному…

– По-дурному?

– Легко, – поправился я. – Слишком легко.

Он нахмурился, белые светящиеся брови на миг скрыли огненные глаза, покачал огромной головой.

– Пора уже знать, что если что-то достается легко…

– Знаю, – прервал я, – бесплатный сыр только в мышеловке, халявы не бывает, и все такое. Но я взял эти мечи! Теперь, даже если откажусь, расплачиваться все равно? Ну вот… Их бы сюда, в мой замок. Видишь, я уже называю его своим.

Он взглянул мне в глаза, в глазницах свет немыслимой чистоты, я ощутил себя нечистым, отвел взор.

– Ах, Ричард, – проговорил он медленно, с печалью. – Ну не дано мне выполнять такие вот просьбы! Не могу съездить в Зорр, взять там твои мечи и привезти сюда!

– А шепнуть кому-нибудь? – сказал я дрогнувшим голосом. – Например, Сигизмунду? Хоть он и свободен от вассалитета, но по старой дружбе… Или Асмеру, Бернарду, даже Ланселоту. Мол, ваш приятель снова попал в переделку, просит доставить по такому-то адресу, в такую-то крепость, где примет без всякой описи.

Тертуллиан усмехнулся, я смотрел в его огненные глаза, не щурясь, кажется, начиная без всяких формул понимать природу вещей и строение материи.

– Ричард, – ответил он сильным слегка рокочущим голосом, – Ричард… ты не понимаешь. Пока ты один вот такой, что можешь общаться! Ну, не падаешь на колени, не захлебываешься благодарственными молитвами… не бьешься в экстазе… А бывают и такие, что считают мое появление происками дьявола, начинают брызгать святой водой, приводят священников, устраивают крестные ходы… А самое главное, никто не слушает ни одного моего слова!.. Неважно, что говорю, одни бухаются на колени и начинают благодарить Творца за явленную им милость, да как многословно и одинаково!.. другие пытаются изгнать с такой же страстью… А с тобой можно просто говорить. Ты меня понимаешь, хотя это очень странно.

Я спросил с неловкостью:

– Странно, что понимает неверующий?

Он отмахнулся.

– Я сам неверующий, уже говорил. Вообще, любая религия делается неверующими. Запомни, Ричард, основа всех великих религий мира – безбожие. И саму Церковь строили умные и абсолютно неверующие люди. Думаешь, верующие смогли бы построить?.. Ха!.. Я знаком со всеми отцами Церкви, они все, представь себе, неверующие, однако признают необходимость веры не только для народов, но и для каждого отдельного человека. Вера нужна Ричард нужна.

Я покачал головой:

– Но не мне.

Он грустно улыбнулся:

– Даже тебе.

– Не думаю.

– Это сейчас, – сказал он серьезно. – Когда-то это тебе понадобится.

– Никогда, – отрезал я твердо.

– Никогда не женюсь, сказал трехлетний ребенок.

Я ощутил угрызения совести, слишком уж по-бараньи уперся, надо то же самое, но другими словами, повежливее, сказал уже мягче:

– У нас говорят: зарекалась свинья говно кушать… ладно, поживем – увидим. Лично я уверен, что есть установки, которые с возрастом не меняются.

Он поднялся, свет стал ярче. От всей огромной фигуры шло дружеское тепло.

– Еще появлюсь, – пообещал он.

– Только не распугивай мои привидения, – попросил я. – И моих домовых с троллями!

Он с укоризной покачал головой:

– Эх, Ричард… Когда повзрослеешь и начнешь обходиться без них?

Он исчез, в комнате сразу стало темно, только на всех стенах тускло зажелтели пятна масляных светильников.

Мои покои на втором этаже. И когда, громыхая железом, переступил порог в коридор, снизу донесся могучий рев двух десятков крепких мужских глоток. В нижнем зале пир по случаю прибытия герольда короля Барбароссы. Король устраивает турнир по случаю бракосочетания, герольд развозит приглашения. Привез и мне, а я сдуру ответил, что, дескать, а как же, без меня какой турнир.

До турнира месяц, на дорогу вычтем неделю, три в запасе. Ну ладно, пусть даже две на дорогу, в любом случае седлать коней рано. Вообще-то герольд – не велика птица, в его честь разве что бросят чистую тряпку в людской, чтобы выспался перед дорогой, но я еще не установил твердых правил, народ вольничает. Я для них не совсем хозяин, а пока только рыцарь, захвативший замок и принявший их на службу. И хотя присягу уже принесли, должны привыкнуть, что новый хозяин – я.