Мери Кирчофф - Его Величество Флинт

Мери Кирхофф и Дуглас Найлс.

Его Величество Флинт.

ПРОЛОГ.

Кузнечный молот вновь и вновь ритмично опускался на наковальню, постепенно возвращая ободу колеса его округлую форму. В свете восставшего пламени, на коже кузнеца гномов выступили капельки пота, но вот огонь вновь утонул в тлеющих угольках, и его фигуру поглотили тени. Пустую и темную кузницу освещал лишь тлеющий горн.

Во время тяжелой физической работы, неистово работал и разум гнома холмов. Он все думал о той тайне, что открылась ему лишь несколько мгновений назад. Подталкивая себя к грани собственных возможностей, гном снова и снова опускал молот на обод. От каждого такого удара в воздух, шипя, взвивались искры, оседая на непокрытом земляном полу кузницы. Гномом обуревала нерешительность. Стоит ли ему молчать? А, может, рассказать все, как было? Молот продолжил свой бой.

Поглощенный своей работой, гном не заметил движения гротескной фигуры в полумраке дверного проема. На какое-то мгновение, яркий сполох огня очертил несчастную черную фигуру, по росту не больше, чем сам кузнец гномов. Неизвестный пришелец заскользил вперед, и тут очередная вспышка огня выхватила из темноты горб, из-за которого низкорослое тело слегка сносило в сторону. Кузнец все продолжал молотить по наковальне, не сводя взора с обода, не замечая того, кто, прихрамывая, приближался к нему сзади.

Горбун протянул руку к груди, обхватив грубоватыми пальцами какой-то предмет, висевший на цепи у него на шее.

Промеж пальцев вспыхнуло голубое сияние – амулет вернулся к жизни. Другая его рука указала на кузнеца. Синее сияние мягко поползло вперед, напоминая липкий и гнусный туман. Неровными лоскутками оно продвигалось вперед, все ближе и ближе к молотобойцу.

Сперва, молот слегка задрожал при ударе. Не останавливаясь, гном вновь поднял его, готовясь к удару. Внезапно его лицо исказила гримаса невообразимой муки, а тело скрутило неистовой судорогой. Движения гнома оборвались, будто бы он замер, сжатый в ладонях мучительной боли.

Молот застыл над его головой, тогда как сломанное тело замерло в очерчивающем его синем сиянии. Легкий, почти прекрасный кокон изобличил могущественную хватку своей силы. Подвижными у гнома оставались только глаза, которые расширились, переполняясь отчаянием перед лицом смертельного давления черного колдовства.

Свечение исчезло так же неожиданно, как и появилось, а горбун бесшумно растворился в тени.

Молот кузнеца гномов наконец выскользнул из его затянутой в перчатку руки, с громким лязгом коснулся наковальни. Труп медленно заваливался вперед, коренастое тело неуклюже распласталось на наковальне у практически готового обода для колеса. А потом оно тихо соскользнуло на холодный пол.

ГЛАВА 1.

Наблюдая, как за окном кружатся мертвые листья, Флинт Огненный Горн забросил подальше свою пивную кружку и проглотил остатки пойла. Он удовлетворенно рыгнул сквозь густые усы. Флинт пришел к выводу, что для дешевого эля напиток оказался далеко не так уж и плох. Но эль закончился. Гном поднес к свету огня пустую бутылку – последнюю из его запасов. Он по привычке пригладил свою встопорщенную бороду. Обдумав содержимое своей опустевшей кладовой, Флинт решил, что настало время проверить, управился ли зеленщик с его заказанным элем. Ведь вскоре он собирался покинуть свое уютное жилище, а огонь и вовсе горел здесь лишь третий раз за месяц с тех пор, как его друзья покинули Утеху, селение на вершинах деревьев.

Пути гнома и его товарищей – Таниса Полуэльфа, Тассельхофа Непоседы, Карамона и Рейстлина Маджере, Китиары Ут’Матар и Стурма Светлого Меча разошлись. Они хотели проверить достоверность странных слухов об истинных целителях, договорившись о встрече ровно через пять лет. За последние несколько лет, Флинт провел много времени в путешествиях со своими друзьями, во много раз младше его самого или же в поездках на местные ярмарки, чтобы продать то немногое, что он делал в кузнице или вырезал из деревянных обрубков. А теперь, когда их не стало, он понял, что действительно соскучился. Но правда скорее была в том, что в возрасте ста сорока лет, уже немолодой гном явно притомился. А посему, будучи затворником от природы, он часто оставался дома и редко занимался чем-то более обременительным, чем еда, выпивка, сон, растопка да резьба по дереву. И это спустя месяц после их отъезда.

Желудок у Флинта бушевал. Похлопав по своему недовольному товарищу, он неохотно приподнялся со своего мягкого креслица у огня, стряхивая при этом стружку с коленей. Гном натянул свою шерстяную жилетку поплотнее и обшарил свое жилище взглядом в поисках кожаных башмаков. По меркам людских строений, притаившихся в кронах деревьев, жилище гнома было мало. Но его дом, построенный у основания старого и пустого уже валлена, по стандартам гномов был довольно таки велик, даже шикарным, не без гордости подумывал сам хозяин. Да, кончено, в нем не было больших углов и щелей, как то в пещерных обиталищах его родных угорий Харолисовых Гор, не было здесь также и вечного запаха раскаленной добела наковальни. Но он перекроил каждый клочок внутренностей дерева на полочки, бордюрчики, изображающие живые и исполненные воспоминаний фрагменты его далекой родины. Здесь было и состязание кузнецов, и гномы-шахтеры за работой, и простые контуры деревни, где прошло его отрочество. Такие резные фигуры нелегко было бы изобразить на каменных стенах домов большинства гномов с холмов.

Строгать ножиком крепкий деревянный чурбан – вот оно удовольствие, которому у Флинта не было равного, хотя ворчливый гном с холмов и не признавал подобных сантиментов. Он лениво протянул руку к одному из бордюрчиков и коснулся пальцами резного герба зубчатого гребня, исследуя его выемки и выпуклости. Он опустил руку к резному орнаменту темных сосновых лесов под гербом, наслаждаясь искусной работой ножа, благодаря которой, каждое дерево смотрелось, словно живое на стене.

С громким и дрожащим вздохом, Флинт выудил из-под лавки у двери пару тяжелых, изношенных кожаных башмаков и натянул их на толстые ноги. Ничего не поделаешь. Дальше оттягивать с этим дельцем уже было просто некуда.

Массивная входная двери из древесины валлена заскрипела, когда Флинт открыл его, а ставни на окнах захлопали от прохладного ветерка, а их петли провисли, словно старые женские чулки. Надо будет их починить. Столько еще предстояло всего сделать до того, как выпадет первый снег.