Денис Агеев - Падший демон. Изгой

Денис Агеев

Падший демон.

Изгой

…И сотворил Он мир, и населил его существами всех видов. И главенствующим родом сделал род человеческий. И создал Он Закон, приказав людям чтить его.

И нарек Он мир Альтерой. А себя повелел именовать Создателем. Людям же наказал веровать в Него и не преступать Закона, ибо он превыше всего сущего.

Но люди не пожелали чтить Закон. Они не хотели жить в мире и согласии, а стали вести войны между собою и убивать друг друга. Но самое страшное, что совершили люди, заключалось в ином. Они подчинили Силу запретную, что была доступна только избранным…

…Разгневался тогда Создатель и сотворил место поистине ужасное и нарек его Бездной. И изгнал Он в этот мир первых из отступивших от Него людей, изменив их облик сообразно их темным душам. Стали они демонами — жуткими и злобными тварями, не ведающими ни страха, ни жалости…

…И сделал Создатель так, что души неверных Ему попадали теперь в это место и муками должны были искупить грехи свои. И лишь немногим из них дозволено было родиться вновь в мире живых, дабы доказать повиновение свое.

…И сотворил Создатель также Чертоги Небесные для душ поистине безгрешных и праведных.

Но не страшила людей тьма Бездны и не прельщал свет Чертог Небесных. И продолжали они творить неугодные воле Его деяния. И понял тогда Создатель, что зря сотворил Он их, но было уже поздно…

Глава 1

Набожные люди твердят, что когда во мраке Бездны рождается демон, то в мире смертных в этот момент, находясь еще в чреве матери, умирает ребенок. Говорят, что при появлении на свет, а точнее во тьму, новорожденный сын преисподней высасывает жизненные силы из этого несчастного дитяти, дабы начать существование.

Однажды так и случилось…

В мире людей, на Альтере, корчась от боли и невыносимых страданий, беременная женщина хваталась за живот и кричала так, словно стояла на пороге мучительной смерти. Но ей это не грозило, по крайней мере, в ближайшее будущее. К сожалению, сия участь постигла ее еще не родившегося ребенка.

А в это время в глубины Бездны явилось отвратительное создание. В полуразрушенном замке, окруженном со всех сторон мертвой пустыней, покрытая россыпью роговых наслоений и обтянутая темно-красной кожей демонесса только что извергла из себя нового представителя преисподней. И, бросив презрительный взгляд на пульсирующего и извивающегося, как раненая змея, своего отпрыска, облегченно зарычала. Ее невыносимо долгие и источающие боль роды наконец-то закончились.

Новорожденный, представляющий собой красный комок мокрой плоти, глухо зашипел, дрожа и дергаясь, будто в предсмертных конвульсиях. Его мать злобно захохотала и со всей силы ударила по ненавистному сыну ногой. Уродливое создание отлетело в сторону, звонко шлепнулось и покатилось по горячему полу, громко шипя и корчась. Оно еще было слишком мало и ущербно, и не могло ответить обидчице тем же.

Малыш помотал головой, приходя в сознание после удара, его мягкое тельце чуть приподнялось и неуклюже поползло в сторону матери. Та, посмотрев на него с брезгливым удивлением, резко отшатнулась.

— Что это ты делаешь?! Ты чего ко мне ползешь? — бросила она на него дикий взгляд.

— Аха-х-х-ха ха-а-а-ха, — зашипело создание, продолжая двигаться в сторону демонессы.

— Пошел прочь! — зарычала она.

Но тут малыш внезапно подался вперед и подпрыгнул, цепляясь за ногу женщины-демона и крепко сжимая ее в объятьях. Мать несчастного отпрыска затрясла конечностью изо всех сил, пытаясь сбросить уродца, но все было напрасно. Зачастую новорожденные демонята нападают на родителей в надежде покусать их или исцарапать, но в этот раз маленькое порождение даже и не помышляло о подобном. Совсем наоборот — малыш ласково обнял копыто матери и захныкал, прямо как обделенный вниманием человеческий младенец.

Демонесса, не раз рожавшая детей и после подвергавшаяся нападению с их стороны, удивилась такому странному поведению отпрыска и неистово взревела.

— Ты, тварь, отпусти меня! Отпусти! — рычала она, лягаясь, как бешеная кобыла.

Через мгновение существо сорвалось и отлетело на несколько шагов, с размаху впечатавшись в черную от копоти стену, и, противно пискнув, затихло. Но оно не умерло, а всего лишь потеряло сознание.

Демонесса, брезгливо фыркнув, бросила полный презрения взгляд на лежащее неподалеку тело ее ребенка. Чуть помешкав, она покинула замок. Навсегда.

Так прошел первый день жизни новорожденного демона-пожирателя душ.

Минуло несколько часов прежде, чем демоненок очнулся. Придя в себя, он жалобно захныкал, а после сорвался на пронзительный плач. Ему было грустно и одиноко в жарком мраке преисподней. Ему хотелось есть.

По всему адскому замку гуляло эхо неутешного плача ребенка-демона, но никто на него так и не откликнулся.

Спустя три дня малышу подбросили жертву. Это был грешник-убийца, совершивший при жизни множество ужасных деяний. Теперь несчастного мученика ожидали вечные мытарства. Сначала его истерзали и изуродовали до такой степени, что тело его стало похоже на сплошное кровавое месиво. Потом переломали все конечности. И, наконец, бросили на съедение молодому отпрыску тьмы… Но все это было лишь незначительной толикой тех мук, что его еще ожидали впереди.

Убийца лежал на полу и стонал. Ему казалось, что он вот-вот умрет от невыносимой, выворачивающей наизнанку боли. Но дважды умереть нельзя, тем более в преисподней. Его предсмертная агония, боль и страдания продлятся вечно, с течением времени лишь усиливаясь.

Малыш подполз к несчастному и поглядел на его измученное лицо. В глазах промелькнуло искреннее сострадание.

Грешник посмотрел на отродье Бездны единственным целым глазом, его губы с трудом зашевелились:

— Ну, давай, тварь, жри меня! Избавь наконец от всего! Жри, гадина, жри!

— Кто ты? — еле слышно пропищало существо, изучая взглядом страдальца. Его голос звучал глухо, но слова были вполне понятны. И это не удивительно, ведь благодаря темной природе, у новорожденных демонов уже на второй день проявляется дар речи, а их разум при этом схож с разумом пятилетнего человеческого ребенка. К тому же демоны понимают любой язык и могут говорить на нем без малейшего акцента.

— Ты еще и говоришь, тварь?! — прищурился глаз грешника. — Я тот, кто оторвал бы тебе башку, если бы мог… Ну же, жри! Чего треплешься?!