Вероника Иванова - Право быть

Все пути однажды заканчиваются. Одни тонут в безлунной ночи сомнений, другие тают под ослепительным светом прозрений. Одни хочется завершить поскорее, потому что продолжать не хватает сил — ни духовных, ни физических; за другие цепляешься до последнего мига всем своим существом. Но когда стремительно или смиренно делаешь шаг с обрыва, под ногами вдруг снова оказывается твердь, свежая брусчатка совсем нового, совсем иного пути. И остаётся только одно: начать сначала!

1.0 — создание документа, 04.10.2009 by Igorek67

1.1 — исправление ошибок OCR, разделение склеенных и соединение разорванных абзацев, «генеральная уборка», проверка скриптами, 14.10.2009 by golma1 (при возможности следует сравнить с оригиналом)

1.2 — исправление некоторых неточностей стиля оформления, добавление пустых линий, добавление буквы ё, замена обложки, добавление пропущенного разворота (стр. кн. 294-295), сравнение абзацев с оригиналом - некоторые абзацы сливались с другими, добавление второй обложки, добавление карты, 17.10.2009 by Forcosigan

Вероника Иванова

Право быть

Оборот, оборот, оборот, оборот...С каждым мигом монета всё ближе и звонче.Кто отправил её в этот странный полёт?Кто пустил за тобой свору жребиев-гончих?

Приковав истомившийся взгляд к небесам,Напряжённо следишь за крылатою медью,И приученный верить одним лишь глазам,Ждёшь, что честный металл однозначно ответит,

Кем ты сможешь взойти на помост новых дней —Безраздельным владыкой, слугой или прахомПогоревших на злом погребальном огнеБесполезных надежд и взлелеянных страхов.

Но до срока тебе, как и всем, невдомёк,Что монету чеканил лукавый пройдоха,Твёрдо знавший: лишь там и туда выйдет толк,Где не рушится мир от малейшего вздоха.

И какой стороной ни коснётся землиПоистёртая в божьих забавах монета,Сетка медных морщин нарисует твой лик —Самый главный вопрос на любые ответы.

Часть первая

Туман, слепящий души

Умение уходить — одна из тех жизненно необходимых наук, которые мне было бы небесполезно начать постигать давным-давно. Ещё с той минуты, как услышал нечто подобное от тётушки Тилли. Но снежинки мгновений настоящего продолжают таять на ладони вечности, пора прилежного ученичества закончилась, уступив место то азартной, то мучительно скучной чехарде проб и ошибок, а кладовая знаний по-прежнему полупуста. Хотя многие мудрецы считают более правильным говорить: «наполовину полна». Уговаривая своё беспокойное сердце или обманывая остальных страждущих истины? Они не знают причины и не желают знать, безмятежно несведущие. А вот я никак не могу рискнуть и поверить в самого себя. Наверное, потому что всякий раз, гордо поднимая взгляд в ожидании заслуженной награды, вижу, как венец победителя возлагается на новое, но отнюдь не моё чело.

Кто-то возразит: разве так сложно научиться время от времени закрывать за собой двери? Несложно. Ведь есть всего три условия, которые нужно соблюсти, чтобы считаться мастером этого дела.

Выбрать шаг.

Пуховая поступь эльфийских разведчиков и тяжёлый марш панцирной пехоты оставляют слишком разные следы и на пыльной дороге, и в чужих сердцах. Призрак невесомых прикосновений способен рассеяться на следующем же выдохе, глубокие шрамы могут остаться навсегда.

Выбрать время.

Нырнуть в утренний туман, обернуться плащом полдневного марева, растаять в вечерних сумерках или стать дуновением ветра в беззвёздной ночи? При свете дня уходят уверенные, под утро — нерешительные, на закате — жестокие, ночью... Ночь. Воровское время. Впрочем, иная кража стоит того, чтобы прослыть вором.

Выбрать цель.

Желаешь оставить о себе долгую память или знать вернее верного, что твоё имя не вспомнят даже под страшными пытками? Легко устроить и то, и другое. Несколько слов, произнесённых или оставшихся за замком сомкнутых губ, помогут тебе надёжнее любого оружия, но сначала должно решить, кем хочешь прослыть, героем или убийцей. Самое забавное, что второе часто оказывается полезнее первого во много раз. Ну а тот, кто не желает ни отнимать жизнь, ни дарить беспочвенную надежду, становится...

Беглецом. Как я.

«Ты так часто убегаешь, что должен был бы уже привыкнуть к собственной трусости», — ворчливо заметила Мантия.

Часто? Пожалуй. Особенно в последнее время. Хотя то, как я уходил из дома, и выглядит настоящим бегством, таковым в полной мере оно не являлось. Мне просто нужно было остаться одному на несколько часов или несколько дней, но даже столь ничтожное стремление не увенчалось успехом. А вот поспешное удаление моего бренного тела из пределов Саэнны более чем подходит под обидное определение. Только сие было не просто «бегство», а «бегство паническое». Но тем труднее признаваться в собственном страхе, пусть и самому близкому существу во всём мире.

Хотя я и в самом деле привык убегать. И вовсе не жалуюсь на обстоятельства.

«А чем же ты тогда занимаешься?»

Хм... Назвать самое точное определение моего состояния?

«Это будет предпочтительнее всего прочего».

Хорошо бы ещё ухитриться найти нужные слова...

Что со мной происходит?

Негодую. Злюсь. Ненавижу. Чувствую, что мне нужно либо в яростном бешенстве сыпать проклятиями, либо рыдать горючими слезами, нужно во что бы то ни стало сорваться в бездну какой-нибудь из страстей, предаться телом и душой или гибельному восторгу, или всепожирающему горю. Чувствую, и всё же... Не могу сделать ровным счётом ничего, потому что между мной и зарницами желанных пожаров жизни пролегла пустота. Полоска безжизненной и бесстрастной растерянности.