Говард Лавкрафт - Серебряный ключ

Г. Лавкрафт

Серебряный ключ

Для Рэндольфа Картера было почти трагедией, когда потерялся ключ от ворот сновидений, сквозь которые он каждую ночь путешествовал в фантастические древние города неведомых миров и в сказочно прекрасные долины за небесными морями. Он уже давно ощущал, как возраст и проза жизни постепенно берут свое; он слишком много читал, научился анализировать свои мысли и относиться к осязаемым явлениям с суеверным почтением.

Таким образом, в его жизни не осталось места чудесному, и вероятнее всего, оно ушло бы навсегда, если бы однажды дед не напомнил ему о ключе. Он явился ночью во сне, такой же седовласый и мягкий, каким был при жизни, и долго рассказывал об их древнем роде — о храбром крестоносце, захваченном сарацинами в плен и вернувшемся оттуда совсем другим человеком, задумчивым и замкнутым, о первом сэре Рэндольфе Картере, изучавшем магию в царствование королевы Елизаветы, и об Эдмунде Картере, которого чуть было не повесили в Салеме во времена охоты на ведьм и который положил в старинный ларец большой серебряный ключ, передаваемый в их семье из поколения в поколение. И прежде чем проснуться, Картер узнал, где хранится этот дубовый ларец, который ничья рука не открывала вот уже два столетия.

Он поднялся на огромный полутемный чердак, и в одном из запылившихся ящиков комода, когда-то, давным-давно, украшавшего гостиную его дома, обнаружил запертую деревянную коробку размером фут на фут, для прочности перехваченную поржавевшими железными скобами. Картер потряс ее, но не услышал ответного звука, который должен был бы издать свободно лежащий внутри предмет. Он смутно помнил о каких-то семейных преданиях, связанных с серебряным ключом, открывающим ворота сновидений, однако не имел ни малейшего представления, как им пользоваться, да и его дед почему-то умолчал об этом.

Старый слуга взломал замок, и внутри действительно оказался завернутый в обесцветившийся пергамент огромный ключ потемневшего серебра, покрытый загадочными арабесками. Картер почистил ключ и каждую ночь клал его на постель рядом с собой вместе с ароматно пахнущим ларчиком. И хотя он ни разу не оказался в удивительных городах и сказочных садах своей юности, его сновидения становились все более и более яркими и постепенно приобретали совершенно определенный оттенок: они звали его куда-то назад, сквозь годы.

Однажды ярким осенним днем Картер отправился по знакомой ему с детства дороге, бегущей мимо задумчивых лесов и невысоких пологих холмов, лужаек, огороженных низенькими каменными стенами, и гнездящихся неподалеку фермерских домиков, хрустально-чистых заводей и легких деревянных мостиков, переброшенных через беспокойный Мискатоник. Он миновал поворот, где росли гигантские вязы, среди которых таинственно исчез один из его предков полтора столетия назад, и непроизвольно содрогнулся, когда неожиданный порыв ветра качнул их. Он нажал на акселератор, проезжая это место, и не сбавлял скорость до тех пор, пока не остановился у подножия холма, с вершины которого старый белый дом, где раньше жили его предки по материнской линии, все также горделиво глядел на дорогу и захватывающую панораму каменистых склонов и зеленых долин, розовых шпилей Кингспорта вдалеке и безмятежно спокойного моря у самой кромки горизонта.

Солнце клонилось к западу, его лучи окрашивали золотом окрестности, молчаливые и словно неземные, и Картер подумал о неизведанной уединенности иных планет, когда его взгляд пробежал по изумрудной зелени волнистых лужаек и полыхающей огнем листвы уединенных рощиц, притаившихся на склонах фиолетовых холмов, вдоль заросших невысокими деревьями прозрачных речных долин и сырых ложбин, где тонкие струйки воды монотонно журчали среди распухших бесформенных корней.

Положив в карман огромный ключ, он вылез из машины и пошел вверх по склону холма, прямо сквозь лесные заросли. Со смерти его дяди Кристофера дом оставался пустым и необитаемым, и Картеру было любопытно, как выглядит сейчас поместье, где он провел свое детство и обнаружил столько жутких диковинок в лесу, который начинался сразу же за садом, разбитым на южном склоне.

Приближалась ночь, и тени вокруг сгущались. Он поднимался все выше и вдруг в просвете между деревьями он заметил отблески заката, отражавшиеся в окошечках шпиля старой конгрегационной церкви в Кингспорте. В следующий момент, уже шагая в густой тени деревьев, Картер удивился этому видению, которое, как он решил, всплыло из глубин забытого детства, поскольку он помнил, что церковь была давно разрушена и на том месте уже много лет находилась больница церковной общины.

Чей-то зычный голос прервал его размышления, и Картер замер в изумлении. Он никогда бы не спутал эти до боли знакомые интонации Бениджа Кори, работника дяди Кристофера, когда тот звал его домой. Но ведь даже во времена его детства он был уже стариком, а теперь ему наверняка перевалило далеко за сотню. Подумать только, старый Бениджа еще жив!

«Мистер Рэнди! Мистер Рэнди! Где ты? Ты хочешь довести тетушку Марту до смерти? Разве она не велела тебе всегда возвращаться засветло? Рэнди! Рэн…ди-и-и!.. Никогда не видывал мальчишку, который так ловко прячется в лесу; наверняка он сейчас слоняется где-то около змеиного логова на лесосеке!..Ау-у, Рэн-ди-и!»

Картер потер рукой глаза. Он чего-то не понимал. Он действительно забрел в чужие далекие края, куда ему нельзя было отлучаться, и сейчас непростительно опаздывал. Ну конечно, он опять забыл посмотреть в бинокль на часы на шпиле Кингспортской церкви и узнать время, но все равно, так надолго он никогда еще не задерживался, и это было странно. Он сунул руку в карман блузы, но бинокля там не оказалось. Зато он нащупал большой серебряный ключ, который обнаружил в одном старом ящичке. Как-то раз дядя Крис начал было рассказывать что-то непонятное о давно не открывавшемся ларчике, но тетя Марта не дала ему закончить, заявив, что ребенку уже и так забили голову всякими глупостями. Он попытался вспомнить, откуда у него ключ, но в памяти почему-то все смешалось. Ему казалось, что он нашел ключ на чердаке своего дома в Бостоне и подкупил слугу Паркса половиной недельного жалованья, чтобы тот помог открыть ларчик и никому не рассказывал об этом, но у Паркса, как ни странно, было очень старое и изрезанное глубокими морщинами лицо.

«Рэн-ди-и! Рэн-ди-и! Ау! Ау! Рэнди!»

Из-за поворота показалось яркое пятно раскачивавшегося при ходьбе фонаря, который нес Бениджа, и луч света выхватил из темноты фигурку пилигрима.

«Черт возьми, мальчик, так вот ты где, — напустился на него старик, — у тебя, что, языка нет, чтобы ответить? Я тебя уже больше получаса кричу, и ты наверняка давно меня слышишь. Разве ты не знаешь, как волнуется тетя Марта, когда ты гуляешь по темноте? Вот я расскажу дяде Крису, когда он вернется! Сколько раз тебе говорили, что в такое время нельзя быть в лесу! Даже мой дедушка знал, что здесь случаются вещи, которые никому не приносят добра. Идем, мистер Рэнди, а то у Анны перестоит ужин!»