Василий Чесноков - Правила игры

Чесноков Василий

Правила игры

Посвящается двум людям, без которых этот роман не был бы написан: Стивену Кингу, который научил верить себе, и моему Идеальному Читателю. Он знает, о ком это я.

«I need to end the game…»

Часть первая

Утро, туман уже растворился, и начало дня не предвещало ничего плохого сверх отвратительных семи миль по обочине шоссе туда и обратно. Городишко Странфилд был единственным местом, где продавали хорошее пиво, а не то пойло, что вливали в себя алкаши с соседних улиц. Вот и получалось, что Фрэнк должен был топать в такую даль из своего захолустного Винсберри только для того, чтоб затариться на следующую неделю. К тому времени ему уже стукнуло сорок, но он исправно продолжал походы за пивом как делал это последние лет пятнадцать. Работа на фабрике не доставляла ему удовольствия, поэтому он пахал, как говорится, только на субботу. На самом-то деле выходные начинались куда раньше, в пятницу, но первый вечер был нужен для снятия стресса, воскресный – на рабочий настрой. Так что, на сам отдых оставалась только суббота. Только вот эти выходные, как впрочем и следующие двадцать, пошли псу под хвост из-за этого долбанутого старого «бьюика». То, что это был именно «бьюик», Фрэнк узнал гораздо позже, когда один из этих чокнутых полицейских подарил ему номер с переднего бампера и правое зеркало.

Спросите сотню бедняг, сколько же было у них времени на осознание опасности. Десять скажут, что ничего не поняли вообще, восемьдесят девять пожмут плечами и назовут цифры от полсекунды до двух-трех. Только все это ерунда. Время просто останавливается! Вот старина Фрэнк идет вдоль трассы с мешком банок, а вот он уже лежит на земле с окровавленным лицом и тупо пытается поднять голову. Вой сирен и красно-синие блики в осколках стекла, все это он вспомнит уже потом, а тогда, обездвиженный и испуганный, Фрэнк Спирс из Винсберри пытался слушать глухие голоса вокруг и не мог пошевелить правой рукой.

– Мистер Спирс, ваши снимки.

Доктор из отделения хирургии протянул ему конверт. Фрэнк долго не мог заставить себя открыть его и заглянуть правде в глаза. Нет, он конечно уже сносно ходил, опираясь только на трость, но страшно было не то, что пять месяцев назад его сбил сумасшедший водила, и его правая нога превратилась в месиво, а то, как это все выглядело. Известно всем, что на рентгене ни черта нельзя рассмотреть и понять, но Фрэнк не стал вскрывать. Глупо, зато вполне честно.

– Сколько я еще пробуду здесь? – спросил он.

– Неделю, а там посмотрим.

– Вы уже смотрите месяц! – напомнил Фрэнк и отложил пакет. Сегодня ему очень захотелось повздорить с кем-нибудь.

– Что, не терпится вернуться домой?

Доктор забрал снимки и ушел, оставив молчание и пустоту. Старый, полуразрушенный коттедж с гнилым чердаком и пятнами влаги на потолке. Он жил там, складируя по субботам пустые банки и предаваясь мечтаниям о лучшей жизни, с пятнадцати лет. Колледж и университет так и остались в «планах на жизнь», и тщедушная посудина Фрэнка продолжала дрейфовать.

Через пару дней ему стало казаться, что весь медперсонал больницы издевается над ним. Нет, никто не ронял на его больную ногу инструменты. Тот же хирург часто говорил о доме Фрэнка. Медсестры щебетали, что «сегодня вы выглядите гораздо лучше», хотя он видел себя в зеркале осунувшимся, с дряблыми щеками и воспаленным глазам. А соседи по палате его вообще игнорировали. Не так плохо, но постоянное чувство отчуждения жутко надоедало.

Фрэнк точно не помнил, когда ему в голову пришла мысль сбежать, но она не давала ему покоя. Он сидел на больничной кровати, а ноги зудели и хотели валить отсюда. Никогда еще ему не было так тоскливо. Не смотря на то, что в старом доме он жил один, и соседей в радиусе ста метров не было, там было весело. Да черт с ней, с фабрикой! Фрэнк зарабатывал десять долларов в неделю и тратился только на пожрать и пиво. Все свободное время он жрал и оттягивался с пенным напитком.

Так же неожиданно он оказался за пределами территории. Просто взял и вышел. Не ночью через забор, а днем, проскочив в главные ворота. Он прихватил с собой пиджачок соседа слева, кажется, тому оттяпали руку, и чуть погнутый номер с бампера «бьюика». У него не было ни денег, ни документов, но это его волновало меньше всего. Он боялся, что какие-нибудь уроды в его отсутствие сломают дверь и вынесут телевизор. Поэтому он надел пиджак и заковылял по улицам Странфилда к шоссе.

Через час он уже мог точно сказать, в каких именно местах была сломана его нога. Она чертовски болела, и Фрэнку пришлось сесть прямо на грязный тротуар. Сентябрь был в самом разгаре, и пара больших деревьев напротив местами пожелтели. У дома Фрэнка росли точно такие же.

Странно, но за все то время, пока он отдыхал, никто не проехал на машине и не прошел мимо. Город будто вымер, впрочем, ему было положить на это. Он шел вдоль ухоженных лужаек за штакетником, разглядывая фасады домов, и думал, что люди здесь хорошо живут. И только из желания нагадить он подгреб своей палкой газету, не доброшенную до крыльца, и сунул ее в карман.

– Я прочту ее за банкой пива, – сказал он вслух. Это были первые слова, которые он услышал за последние десять часов.

На этот раз Фрэнк шел по левой стороне дороги. Обычно он возвращался по другой стороне, но сегодня был не тот день. Он прекрасно помнил то место, где его сбили, и не хотел повторять ошибок. Дорога начала плавно идти в горку, и Фрэнку снова пришлось отдыхать перед трудным подъемом.

Ни одной машины, ни одной машины, твердил он про себя, чтобы хоть как-то заглушить резкую боль в ноге. На гребне холма он обернулся и посмотрел на Странфилд.

– Ни одной машины, – повторил он и начал спускаться. По другой стороне шоссе шел призрак с мешком полным пива, лямки больно врезались в плечи, но спуск не подъем, и было значительно легче. Но Фрэнк не видел призрака, он шел вместе с ним.

Шоссе спустилось с холма, и Фрэнк краем глаза увидел ту самую проплешину среди камней у края асфальтового полотна. Сердце учащенно забилось, и он просто не мог идти дальше. Сесть было не на что, и он прилег на пожухлую траву. Глаза его смотрели на ту сторону шоссе. Скоро Фрэнк уже не был так уверен в том, что не хочет посмотреть то место. Его так и влекло постоять там, увидеть вмятину его собственного тела в земле, ощутить непонятное чувство де жа вю и убедиться, что это был не сон.

Фрэнк уставился на черный асфальт, совершенно сухой, и не мог понять, почему он боится на него ступить. Правая нога дрожала, предупреждая о том, что может в любой момент подломиться, но чувство опасности шло не оттуда. Оно было глубже. Короткий шажок, и Фрэнк уже стоял на полотне трассы. Невесть откуда взявшийся ветер налетел и стал рвать полы не застегнутого пиджака. Фрэнк сделал еще один шаг и понял, что сможет перейти. Где-то на середине пути он бросил короткий взгляд на гребень холма, откуда бежала дорога, и порыв ветра заставил заслезиться глаза. Он хотел смахнуть с лица влагу, но сквозь мутную пелену увидел призрака на той стороне. Тот стоял и махал ему рукой, как бы призывая. Было видно, что в его рюкзаке что-то тяжелое. Фрэнк сжал зубы и вытер глаза. В то самое мгновение розовый фургон «Веселый Булочник» въехал на вершину. Водитель успел заметить, стоящего посреди дороги бродягу, и начал тормозить. Завизжали диски, машину занесло влево, и, оставив следы шин, фургон съехал в кювет.