Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди

Татьяна Умнова, Елена Прокофьева

Вампиры замка Карди

От авторов

Этот роман был написан в 2000 году по заказу издательства «Рипол-классик» для серии «Дом ужасов». Заказ был на продолжение знаменитого романа Б. Олшеври «Вампиры. Семейная хроника Дракулы-Карди» — повести, которую в 1912 году, на волне успеха «Дракулы» Брэма Стокера, написала его первая русская переводчица Нина Сандрова. «Вампиры. Семейная хроника Дракулы-Карди» переиздали в Перестройку. Для изголодавшихся по мистике русских читателей книга стала культовой.

«Рипол-классик» планировал очередное переиздание, и хотели заодно и современное продолжение, только чтобы действие происходило в Третьем Рейхе. Поскольку мы с соавтором очень любим вампиров и интересовались историей Третьего Рейха, мы с удовольствием взялись за этот заказ. Правда, книгу мы писали в сжатые сроки, и в результате она получилась не совсем такой, какой мы бы хотели ее видеть. «Вампиры замка Карди» под псевдонимом Б. Олшеври-младший вышли в 2001 году и неожиданно для нас имели некоторый успех среди поклонников мистической литературы. По крайней мере, ее обсуждали на тематических форумах, и даже имеются поклонники романа, которые отыскали нас, авторов, чтобы выразить нам свою симпатию.

Но нам всегда хотелось доработать книгу, довести до логического финала некоторые линии, другие — прописать подробнее, чтобы яснее были мотивации всех персонажей и чтобы объяснялись все тайны. К тому же примерно в то время мы познакомились на форуме любителей мистической литературы с Виктором Ангальдом, русским немцем, эмигрировавшим в Германию в 1989 году. Он читал наш роман в первой редакции и предложил нам ряд необходимых дополнений и исправлений. С помощью Виктора мы дописали книгу, так что она увеличилась в объеме почти в два раза, а некоторые сюжетные линии значительно изменились. В результате получилось практически новое произведение. Мы бесконечно благодарны Виктору за его помощь и готовы были поставить его третьим соавтором, но Виктор отказался, поскольку собственно в написании книги участия не принимал.

Пролог

Семнадцатый. Это был семнадцатый труп молодого мужчины с глубокими колото-резанными ранами на шее, который попал на прозекторский стол в судебно-криминалистическом морге уголовной полиции Дрездена, прямо под скальпель патологоанатома Дителя Крона.

Вообще у них в штате было двенадцать патологоанатомов: все-таки серьезное заведение. Но именно Дитель проявил интерес к первому убитому из этой серии, поэтому и всех остальных потрошил так же он. И писал по всем случаям отчеты, сравнивая метод убийства каждого из семнадцати… вернее, шестнадцати: по семнадцатому Дитель еще не писал отчет. Патологоанатом только что увидел очередной труп. Но сразу понял, что и этого паренька отправила на тот свет та же рука. Да и коллеги это поняли, поэтому и приберегли труп для Дителя, хотя привезли беднягу не в ту смену, в которой трудился Крон. С удовольствием оставили. Хотя труп был свеженький и вполне эстетичный по сравнению с другими, доставленными сегодня в морг, — зато само дело гнилое.

Неизвестный — или неизвестные — убивали молодых военных. Самой младшей жертве едва исполнилось семнадцать, но парень был крупный, здоровый, на вид совсем не мальчишеского облика. Самому старшему — двадцать девять, но он тоже был крепкий, гибкий, безупречно здоровый. Все жертвы при жизни отличались завидным здоровьем. И все они были армейские… Два офицера. Девять солдат. Пять курсантов военных училищ. Нет, теперь уже шесть курсантов… Этот, которого Дитель обследовал сейчас, тоже был в курсантской форме, прежде чем его раздели и положили на стол. Все убиты одним способом, а тела — фантастическая наглость со стороны преступника! — брошены прямо на улице.

Герр Хорс Зиглер, следователь, который вел это дело, принимал его близко к сердцу, сам лично приходил за отчетами о вскрытии, и еще беседовал с Дителем, обсуждал с ним всякие детали… Например: как преступник мог доставить тела к тем местам, где он их оставлял? Вынес на плече? Привез в садовой тачке? Самая вероятная версия — выбросил из автомобиля — являлась и самой нежелательной: автомобили принадлежали по большей части военным, или же очень состоятельным, высокопоставленным, а значит — благонадежным гражданам. Конечно, существовал еще грузовой транспорт, но все же… Все же это дело было более чем скверным.

Для двадцатипятилетнего Дителя Крона было очень лестно внимание такого человека, как герр Зиглер. Один из опытнейших следователей, серьезный, бывалый мужик, и вообще, что называется, хороший парень! Искренний, что теперь редко встречается. С Дителем следователь говорил откровенно. И не скрывал того, что это дело пугает его: как само по себе, так и возможные последствия. На таком деле можно здорово погореть. Ходом расследования уже интересуется Гестапо. И хорошо, если эти преступления — работа серийного убийцы. То есть, плохо, конечно, поймать серийного очень трудно. Но все же — хорошо, если это просто серийный убийца. Гораздо страшнее, если это идеологическое преступление. Ведь Гестапо уже начало интересоваться процессом следствия. А вдруг, кто-то не просто так убивает солдат и офицеров Рейха, в том числе и будущих? Вдруг, кто-то таким путем пытается ослабить армию?

Дителю было очень жаль герра Зиглера. Достойный послужной список, до пенсии совсем недолго, и вот — не повезло, такое досталось сложное расследование. А ведь у него семья на иждевении: мать, незамужняя сестра и жена, которую герр Зиглер обожал, на которой он так поздно смог жениться, потому что у него долго не было средств и достойного жилья… А она, фрау Гертруда Зиглер, его ждала. И дождалась. А ведь она была красавица! Герр Зиглер, когда о ней рассказывал, у него всегда слезы умиления выступали. Он показывал фотографию молодой Гертруды: и правда ведь красавица! Дочки в нее пошли. У него четыре дочки. И все красавицы. Статные, румяные, синеглазые, с толстыми золотыми косами и с ямочками на щеках. Дитель видел их, они по-очереди приходили к отцу в обеденный перерыв, приносили еду в маленьких кастрюльках и судочках. Жена заботилась, чтобы в обед герр Зиглер ел домашнее. Хорошая, правильная жена. Наверное, и дочки когда-нибудь станут такими же замечательными женами. Когда повзрослеют. Сейчас старшей из них девятнадцать, она только начала работать машинисткой, зарабатывает немного, младшей — четырнадцать, она учится в школе. Герр Зиглер называет всех их «мои девочки» — и мать, и сестру, и жену, и дочек, все они «его девочки», и все они зависят от него, и так важно, чтобы с герром Зиглером не случилось никаких неприятностей.