Ольга Романовская - Песочные часы Страница 10

Не давая пошевелиться, Мигель измазал кровью какую-то пластинку. Затем капнул на неё жидкостью из маленького флакончика, принесенного, очевидно, вместе с браслетом, — и пластинка засияла. Ту же жидкость маг нанёс на браслет, прочитал заклинание, от которого жаром обдало руку, и протянул мне платок:

— Держи, кровь остановишь. Сара, браслет я активировал, сейчас вставлю пластину в хранилище.

Тогда смысл активации был мне не понятен, сводился к варварскому колдовскому ритуалу, но потом, на примере других, я поняла его суть. Активированный браслет позволял отслеживать передвижения торхи. Они отображались на той самой пластинке. Я сама видела, как в руках мага (не нашего, другого) она выдавала не только точные координаты, но и изображение местности. Очень удобно при поимке сбежавшей игрушки.

Прижимая платок к пальцу, всё ещё ощущая жар браслета, я последовала за Сарой на четвертый этаж, в ту самую комнатку в башне. Она оказалась небольшой и тёмной, без единого окна.

Обстановка скромная: кровать, стул, стол, комод для одежды, закуток для ежедневного омовения и справления естественных надобностей.

Позвонив в колокольчик, экономка вызвала двух хыр и велела наполнить водой деревянную бадью, занимавшую больше половины туалетной комнаты за потёртой ширмой.

— Раздевайся, — кивнула она мне. — Сейчас принесут новую одежду, масло для тела и какие-нибудь духи.

Я удивленно взглянула на неё. Духи? Разве торхе полагаются духи? И чем плоха моя одежда? Насколько я понимала, такую носили все девушки моего положения.

— Одежду повесь на ширму, кто-нибудь из хыр постирает. У тебя каждый день должна быть свежая. Бельё тоже сними. Тебе ведь дали кружевное? — я кивнула. — Надень его.

— Хотя, — Сара улыбнулась, — я могу принести тебе нечто иное. Оно такое красивое, ажурное… Размер, вроде твой, у тебя ведь второй? — снова кивок. — Вот и славно, у Ивонны был точно такой же. Господин не любит, когда грудь женщины висит, как уши собаки. Второй, конечно, маловат, но ты ещё растешь, да и кое-какие изменения поспособствуют… Словом, через полгода у тебя будет полноценный третий — самый раз для женщины, я полагаю.

Я покраснела и твёрдо решила остаться в том, что есть. Я не игрушка, я живой человек!

Мой дух противоречия продержался ровно до возвращения Сары с целой толпой хыр. Четверо несли чан с кипятком, трое — вёдра с холодной водой, ещё одна — полотенце и открытые туфли на тонком каблучке. Замыкала шествие экономка с большим свёртком в руках.

— Как, ты ещё не разделась? — всплеснула руками она, бросив свёрток на кровать. — Ужин через сорок минут, а нам ещё нужно столько всего делать! Немедленно раздевайся!

— Эй, вы, — прикрикнула она на хыр, — помогите ей раздеться, смешайте воду и капните розового масла. Тщательно вымойте её. Везде.

Я пыталась сопротивляться, но шестнадцать пар рук, несомненно, могли гораздо больше, нежели мои две.

Наконец водные процедуры были окончены, а я натёрта ароматным маслом и облачена в тончайшие паутинки кружев, которые Сара почему-то именовала бельем. Да, они оказались удобными, да, прикрывали гораздо больше, чем то, что было на мне в просмотровом зале, но приличная девушка такое не наденет. Тем более красное белье под белое платье.

Платье было воздушным, невесомым, полностью скрывавшим ноги и руки, со скромным вырезом, отороченным тесьмой. Оно приятно холодило кожу, ниспадая мягкими причудливыми складками.

Мои мокрые волосы тщательно высушили, расчесали и скрепили несколькими заколками с бесцветными камушками.

Побрызгав на меня духами с едва уловимым цветочным ароматом, экономка отошла, чтобы полюбоваться своей работой.

— По-моему, хороша! — улыбнулась Сара. — Теперь можно тебя вести. Об Арарге я расскажу позже, сейчас времени нет. Надеюсь, ты в курсе, что хозяину нельзя перечить? Поверь, он хороший, больно не сделает, если только не спровоцируешь. И вообще, — она подмигнула мне, — от первого вечера и первой ночи зависит, какие между вами будут отношения. Ты у нас из какого сословия?

— Из второго, — я рассматривала себя в небольшом зеркальце — невинная непорочная дева, будто жертва или жрица.

— Тогда учить тебя пользоваться столовыми приборами не нужно. Пошли, хыры всё уберут, принесут разные мелочи, которые могут понадобиться.

Мы опять спустились на второй этаж.

Высокие кабуки поневоле делали шаги плавными и дробными, а зауженное в бёдрах платье корректировало походку.

Стол в необъятной, по моим меркам, столовой, был накрыт для двоих. Я даже удивилась, что мне дозволят есть вместе с хозяином, но быстро поняла, что ошиблась. Второе место заняла Сара, мне же предложили сесть на скамеечку сбоку от норна. Будто комнатной собачке. Моего мнения никто не спрашивал, хозяин лишь махнул рукой, хлопнув по бедру, и экономка подтолкнула меня к нему.

Забегали слуги, расставляя приборы, раскладывая кушанья, разливая напитки.

Хозяин пригубил вино и протянул бокал мне. Я наотрез отказалась пить, но он был настойчив, поневоле пришлось открыть рот и сделать глоток.

— Перебирайся ко мне на колени, Зеленоглазка, так будет удобнее. Ты ведь голодна?

Я отрицательно замотала головой. Даже умирай я от голода, всё равно не согласилась бы. Я не уличная девка, у меня есть чувство собственного достоинства.

Отрезав ножом кусок мяса, норн насадил его на вилку и скормил мне. Весь ужин прошёл в этих несложных манипуляциях: он ел и пил сам, а потом кормил меня с рук. Когда дело дошло до десерта, мне стало противно. Каково это собирать губами виноград с чьей-то ладони? Пробовала отказаться — норн насильно запихивал ягоды в рот.

В конце хозяин попросил принести ещё один бокал, доверху наполнил его рубиновой жидкостью и протянул мне:

— За твою долгую жизнь, Лей!

Я выпила половину и аккуратно отставила фужер на стол.

— Лучше выпей до дна, так будет легче.

Нет, я не желала опьянеть, не хотела стать жалкой и беспомощной, хватит того, что мир перед глазами слегка потерял чёткость.

— Сара, проводи её, — экономка быстро помакнула губы салфеткой и встала. — Зажги озиз.

— Не беспокойтесь, господин, всё уже сделано, — заверила Сара. — И ванна тоже готова, если вы захотите ей воспользоваться.

— Прекрасно! Думаю, тёплая вода — это то, что нужно. Или ты не любишь воду, Лей? Впрочем, я предоставлю тебе выбор, думай пока. Приду через четверть часа, только переговорю с управляющим. Сара, займи её, чтобы не скучала и не волновалась.

Стоило экономке отворить дверь, как все сомнения в том, что со мной сделают, развеялись.

Меня втолкнули в спальню, центральное место в которой занимала кровать под малиновым балдахином, настолько широкая, что на ней без труда могла бы спать вся наша семья.

Уютно потрескивал дровами камин, отбрасывая тени на пушистый ковер, устилавший пол.

На кресло небрежно брошен халат; один из ящиков гардероба приоткрыт, оттуда выглядывает накрахмаленный рукав рубашки.

— Садись на кровать и жди, — Сара затеплила странную композицию из двух розоватых кристаллов и курительницы. Терпкий аромат разлился по комнате, волнами тепла расходясь по телу.

— Ты, главное, расслабься и ни о чем не думай, — наставляла экономка, заглянув на минутку в отделанную камнем коричневатых тонов ванную — не сравнить с моим закутком. — В первый раз будет больно, ты не обращай внимания. Если станет совсем плохо, скажи, не терпи. Если что, тебя врач посмотрит. Ты только не пугайся, так со всеми бывает. Что по любви, что не по любви, в первый раз одинаково. А потом, может, тебе и понравится.

Стараясь отвлечь меня от мыслей о предстоящем ритуале, Сара завела разговор об Арарге, вкратце обрисовав структуру его общества. Теперь я знала, что стою не на низшей, а на второй ступеньке местной иерархии и даже могу командовать хырами.

Но вот наконец отворилась дверь, и, сделав реверанс, экономка удалилась, оставив меня наедине с хозяином.

Я в отчаянье метнулась к окну. Да, пусть высоко, пусть риск погибнуть велик (минимум двадцать шесть футов первого этажа, если не все тридцать, межэтажные перекрытия, высокий фундамент, да и от пола до подоконника фута четыре), но хотя бы избегну унижения.

С трудом отдёрнула двойные тяжелые портьеры, забралась на широкий подоконник, потянулась к шпингалету… Окна тоже двойные, я не успею.

А за ними угасает день, последние всполохи солнца рдеют на западе, стремительно теснимые тьмой.

— Далеко собралась? — его руки обхватили меня и опустили на пол. Он был так близко, что я ощущала дыхание на своей коже. — Тут высоко, Зеленоглазка, лучше не прыгать.

— Послушайте, я не вещь! Если вы полагаете, что сможете безнаказанно… — извернувшись, я вырвалась, ища глазами какой-нибудь тяжёлый предмет.