Сабля, птица и девица (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович Страница 10

Чудище и говорит: «Я Кощей Меднобородый, владыка вод подземных. Моя вода — твоя жизнь. Отдай мне то, чего ты у себя дома не знаешь, а я в колодец воды налью, что тебе хватит и людей напоить, и лошадей, и все фляги наполнить».

Я так подумал, что чего я у себя дома не знаю. У меня в хозяйстве порядок. Если кто что утаил, то сами виноваты, пусть этот заберет, а я и не замечу.

На том и ударили по рукам. Я вернулся домой, а у меня, оказывается, за то время дочь родилась. Радуня-красавица растет, Меднобородый за долгом не приходит. Не приходит, так не приходит. Может, он не дочь, а что другое имел в виду, чего я не знал, да забрал уже, а я и не заметил. Тем временем и помолвку сыграли, и к свадьбе дело идет. Жених в следующее воскресенье утром за невестой приедет.

Только чует мое сердце, что не упустит владыка подземных вод свою добычу. В последний момент из-под венца утащит. Обидно, что силой не отобьешь. Сам слово дал. На рыцарском слове все хозяйство держится. Один раз нарушишь, позора не оберешься.

— Неужели ничего не надумал? — спросил Ласка, — За такое-то время?

— Да никто из колдовского мира с Меднобородым ссориться не хочет Последняя ведьма сейчас отказала. Никто не будет ссориться, говорит, и я не буду. Иди, говорит, к черту. Я и сам бы собрал охотников да пошел подземное царство воевать, да слово не могу нарушить. Только к черту еще не обращался, так ведь тот душу попросит. Сижу и думаю, свою душу погубить или дочкину. Я-то жизнь считай прожил, а у нее все впереди.

— Душу не продавай. Черт тебя всегда обманет. И душу возьмет, и решение его тебе не в радость станет.

— Дочку отдать предлагаешь?

— Дочку отдай. Только она-то Меднобородому слова не давала.

— Кто бы девок спрашивал! — рыцарь хлопнул по столу, — Жену мою разве спрашивал отец, когда за меня выдал? Пошла к венцу как миленькая. Думаешь, сбежать пыталась?

— То к венцу. Там дева перед Богом клятву дает. Разве Меднобородый ее в церковь поведет?

— Не поведет. В чем и дело, что не поведет, жабья морда! Если бы он посватался, да жениться пообещал, я бы тут не пил горькую.

— Почему?

— Потому что он хоть подземный, а король! Радуня тогда бы стала королевой, а я королевским тестем. Подарки бы получал, с просьбами обращался. А он ее в служанки утащит! В наложницы, как султан басурманский! Испортит девицу, окаянный!

— Чем он ее испортит? Морда, говоришь, жабья, клешни рачьи. У жаб и раков девиц портить нечем.

— Не испортит, так в служанки возьмет. Велика ли радость жабе ноги мыть?

— Постой-постой. Если он ее к венцу не поведет, то она ему, получается, клятвы никакой не даст? А твое обязательство на этом закончится? Он девицу забрал, ты отдал, какой с тебя спрос?

— Верно, — рыцарь даже немного протрезвел, и несколько добрых молодцев в русских кафтанах слились в одного.

— Ты скачи домой и научи ее. Если вдруг до свадьбы придет чудище и утащит, то по дороге пусть она с ним не ссорится. Во дворце подземном пусть делает, что он прикажет. Сбежать без подготовки пусть не пытается. Мне мама рассказывала, что у любой нечисти всегда есть слабое место. Вот попривыкнет Меднобородый и проболтается, что у него или бороду стричь нельзя, или клешни точить. Или у него во дворце тайная горница есть, где его смерть лежит. Дальше уж пусть сама соображает. Она у тебя умная?

— Да уж не дура, — гордо ответил рыцарь, — Читать-писать обучена, да считать, да молитвы знает. Прядет, ткет, вышивает, на все руки мастерица.

— Вот и Бог в помощь.

Рыцарь встал и бросил на стол серебряный талер. Ян-мельник замахал руками. Рыцарь с пятой попытки сгреб талер обратно в кошель, нетвердым шагом вышел к коновязи, дрожащими руками отвязал коня. Как только оказался в седле, выпрямил спину, дал шпор и крикнул на прощание:

— Спасибо, добрый человек! Век тебя не забуду!

И ускакал бы вдаль, да остановился, развернулся и въехал чуть ли не в зал, да лошадь заскромничала и в дверях встала.

— Звать-то тебя как, напомни? — крикнул рыцарь Ласке.

— Ласка меня зовут. Устина Умного сын, из Москвы.

— Хороший ты ему совет дал, — сказал немец Вольф, — Вроде все на виду, а я как-то и не подумал.

— Да не особо, — ответил Ласка, — Девица ведь все равно к чудищу попадет.

— Интересная у тебя сабля, — сказал Ян-мельник, — Покажешь?

Ласка встал и выдвинул саблю из ножен на половину длины клинка. Чтобы не подумали, будто он тут рубиться затеял. Ян посмотрел не нее, то прищурив глаза, то сложив пальцы кольцом, то скрестив.

— На удачу заговорена, — сказал он.

Мельники часто бывают непростыми людьми. И сами колдуют, и с чертями знаются. Но насчет сабли Ян определенно ошибся.

— Вот те крест, ни на что я ее не заговаривал, — сказал Ласка, — А если прежний владелец заговаривал, то ни ему те заговоры не помогли, ни мне не пригодятся.

— Сабля — заговоренная, — настойчиво повторил Ян, — На удачу, да, наверное, не на твою.

— Лишь бы не на мою неудачу.

— Проклятья на ней нет, не будь я мельник. Но ходить с такой саблей я бы поостерегся. Мало ли куда она тебя выведет.

— Куда меня в Литве сабля может вывести? К татарам, али к нечистому?

— Насчет татар не знаю, а к нечистому выведет. Да, Вольф? — хмыкнул Ян.

— А то ж, — ответил Вольф совершенно не по-немецки и отхлебнул пива, — Ты с какого вопроса разговор начнешь?

— Пожалуюсь, что повадились бесы запруду портить, — ответил мельник, — Надо приструнить.

— Я бы лучше батюшку попросил, — сказал Ласка.

— Так ведь он спросит, откуда у меня бесы. Батюшке врать себе дороже. Я-то, положим, еще могу грех на душу взять. Но он ведь и бесов может спросить.

— А бесы грех на душу не возьмут? — ситуация показалась Ласке забавной.

— Бесы, чтоб ты знал, грех на душу не возьмут за неимением души, — серьезно сказал Ян, — Они вообще врать не умеют. Не положено им. Они тебя по-другому обманут, на формулировках.

— Говорят, студенты-юристы в Кракове как-то учили латынь и между делом черта вызвали, — сказал Вольф, — Так он на формулировках в таком долгу перед ними оказался, что его сам Сатана еле выкупил.

— Намекаешь, что к законнику надо было ехать? — спросил Ян.

— Да Боже упаси, — замахал руками Вольф, — Дешевле с чертями договориться!

И оба захохотали. Ласка на всякий случай перекрестился. Ян с Вольфом подумали, что он перекрестился от упоминания законников, и захохотали еще громче.

— А ты про что Чорторыльского спросить хотел? — спросил Ян Ласку.

— Пошел слух на Руси, что у католиков университеты есть. В них докторов учат, а у докторов лекарства от всех болезней. И у каждого ясновельможного пана по своему хорошему лекарю. Мне бы для бати микстуру какую от слепоты.

— Что взамен предложишь? Имение заложишь, али душу?

— Ты меня за кого принимаешь? Звонкой монетой честно заплачу.

— В чем подвох? — спросил Вольф.

— Почему сразу подвох? Может, этот ваш Чарторыйский про такую микстуру и не слыхивал. Тогда дальше поеду.

— Нутром чую, что у него есть. И микстура есть, и подвох есть.

— Я сын боярский, а не мошенник какой! — возмутился Ласка, — Только у меня на дорогу серебра почти не осталось. Поближе бы купить микстуру и в Краков не ехать.

— Как же ты в такую даль без денег отправился? — спросил Ян, — Или по пути потерял?

— Не потерял. И не пропил. И не ограбили.

Ласка подумал, стоит ли рассказывать про корчму, и решил, что стоит. Вольф и Ян в свою очередь, решили, что стоит послушать.

— Я бы серебром зарядить не сообразил, — сказал Ян.

— Я бы может и сообразил, — покачал головой Вольф, — Но чтобы без круга отбиться…

— Сабля, — сказал Ян.

— Да что сабля-то? — недовольно сказал Ласка, — Сабля сама собой не помашет.

— Не согласится Люциус, — сказал Ян, — Он вообще русских не любит. С местной шляхтой, говорит, проще.