Марина Ефиминюк - Ловец Душ Страница 10

– Батюшки, кошель спёрли! Люди добрые, что это такое?! Тут стражей полный переезд, не побоялись ведь!

Николай метнул на меня грозный взгляд, моментально догадавшись, кто вор.

– Уходим, – одними губами скомандовала я и поспешила к набережной.

Народ таращился на визжащего купца. Его шикарная соболья шапка свалилась в грязь, обнажая прозрачные и лёгкие, словно пёрышки, патлы. Он резко нагнулся, схватил шапку, истекающую водой, снова что-то заорал.

– Ты с ума сошла? – Савков неожиданно больно вцепился в мою руку чуть повыше локтя и потащил куда-то в сторону от вереницы карет. Подозреваю, он собирался задать мне хорошую трёпку. – Мы не должны привлекать к себе внимания! Чокнулась? После тысщи музеев опуститься до уровня наглой рыночной воровки!

– Ой, – я поморщилась, вырываясь, – только не надо дешёвой философии! Жрать захочешь и у родного брата кусок хлеба отнимешь!

– Интересная мысль, – проворчал он мне в ухо. – А главное – такая свежая. А как же «возлюби ближнего своего, как самого себя?» – процитировал он Писание.

Батюшки, как они мне надоели. То он, то этот -Лулу, и все в Главную церковную книгу за афоризмами лезут.

– Скажи-ка мне, Носков...

– Савков!

– Ай бэг ё падон, – на чистейшем ангельском пропела я, чем удивила Николая до глубины души, – Савков, – утвердительно кивнула я, – ты фонтанируешь от всепоглощающей любви к ближнему? – Он хмуро разглядывал меня, на лице заходили желваки. – Что-то не слышу заветного слова, – хмыкнула я. – Только не говори, что не считаешь людей зверьём. Лично мне добра на этой земле перепало мало. Когда я поняла, что вокруг стая, то научилась царапаться, кусаться и выть по-волчьи. Я не люблю людей и не слишком от этого страдаю.

Я легонько толкнула засмотревшуюся на яркий сарафан длиннокосую девицу. Та резво обернулась, открыв рот от возмущения, наткнулась на мой холодный взгляд и поспешно отошла в сторону. Пожав плечами, я стала крутить головой, разыскивая на набережной Копытина. Тот как сквозь землю провалился.

– А куда делся наш придурковатый Лу? – поинтересовалась я, высматривая его между вереницей карет и праздно прогуливающихся путников.

Савков, видно, приготовился прочитать мне очередную отповедь, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы высказать все нелестное обо мне, что накопилось за последние двое суток, но отчего-то промолчал. Глаза его округлились от удивления, он резко повернул в противоположную сторону и рванул, будто за ним гналась стая бешеных псов.

– Эй! – окликнула я его без особого энтузиазма, следя за развивающимся заляпанным плащом.

Тяжело вздохнув, я направилась следом. Тут-то я увидела Лулу, вернее, я увидела трех наших лошадок. Понуро опустив шеи, они пытались выдернуть тонкие пожелтевшие травинки, пробившиеся между досок набережной. Над головами людей мелькала широкополая шляпа Лу с колыхающимися перьями. Савков быстро растолкал собравшихся, любопытные зарокотали, заругались на наглеца, но колдун уже пролез в самый центр. До меня донёсся сто хриплый окрик:

– Мальчишка! Да вы с институткой из одного гнёзда выпали!

Я хмыкнула про себя и поспешила к ним, с трудом протиснулась сквозь толпу и расплылась в задорной улыбке. Чумазый цыганёнок с тяжёлой золотой серьгой в ухе крутил и вертел крохотные деревянные стаканчики. Лу с горящими глазами и разинутой варежкой пытался, не моргая, следить за мельканием маленького медного шарика. Цыган улыбался широко и белозубо, ловко переставляя стаканчики и изредка кидая хитрые взгляды на раскрасневшегося Лу, длинная шпага которого уже лежала на досках рядом с бочкой.

– Кручу, верчу, найти шарик хочу! – бубнил под нос мальчишка, он остановился и подмигнул Копытину: – Выбирай!

– Здесь! – взвизгнул тот и ткнул трясущимся пальцем.

Я хмыкнула и прицокнула языком, Савков хмуро глянул на меня, уже не пытаясь вытащить Лу из лап мошенников.

– В правой руке! – крикнула я из-за спины Копытина. Толпа загудела так, что даже перекрыла рыночный шум.

На высоких скулах цыганёнка появился багрянец, губы чуть дёрнулись. Он посмотрел на меня, но, не выдержав тяжёлого пронизывающего взгляда, опустил голову и протянул правую руку. На ладони шарика не оказалось. Я пожала плечами, стараясь подавить хохот. Сама-то всю жизнь шарик в правую руку прятала, а мальчишка, видать, оказался левшой. – Значит, в левой, – опечалилась я. – Ну что же, Лу, – я хлопнула растерянного Копытина по плечу, – придётся тебе распрощаться со своей шпагой, ничего здесь не попишешь. Кстати, – почти интимно шепнула я, – ты, я надеюсь, наших лошадей не проиграл?

Я не выдержала и звонко рассмеялась ему в лицо, а заодно незаметно переложила сворованный кошель из своего кармана Савкову. Так оно надёжнее будет, меня-то скорее всего на переезде ощупают, а Коленьку с его разбитым лицом трогать побоятся, да и к мужикам у нас уважительнее относятся. Я направилась к набережной, толпа расступилась, продолжая рокотливо обсуждать произошедшее. Савков с Копытиным догнали меня через несколько минут, когда, переругиваясь с возницами, я намеревалась влезть без очереди к досмотру. Лулу тащил по грязи свою шпагу и выглядел чрезвычайно расстроенным и сконфуженным.

– Чего, Лу, – хохотнула я, – получил на орехи?

– Молчала бы! – хмуро отозвался Савков. Я пожала плечами и отвернулась.

– Вон она! – вдруг раздался знакомый истеричный вопль. – Она с глазом дурным! Она утащила кошель!

Прежде чем обернуться к стражу и обворованному купцу, размахивающему своей изгвазданной шапкой, я заметила ироничный взгляд Савкова. Мне пришлось спешиться и под шепоток заинтересованной публики вывернуть все карманы и показать пустые седельные сумки.

– Она это, она! – визжал обворованный, тыча в меня толстым пальцем.

– Проезжайте! – прикрикнул страж, уже уставший от кричащего ему в ухо мужчины. – Видите, милсдарь, да у девицы нет ничего! Езжай уже! – цыкнул он на меня.

Я недолго думая направилась на мост через ряд уставших, а оттого особенно разозлённых охранников. Между тем досмотрщик, выжавший за проезд из купца отрез дорогого шелка, довольный прошёл рядом, насвистывая себе в усы.

– Куда ты кошель дела? – буркнул Савков, когда мы уже сошли на другой стороне реки, а длинный бесконечный затор наконец-то стал рассасываться.

– Какой кошель? – вроде удивилась я, с наслаждением наблюдая, как меняется выражение лица Николая, полезшего в карман. Он медленно и очень осторожно, словно зажимал между пальцами хвост дохлой крысы, выудил за длинный золотистый шнурок кошель и скривился, как от вони.

– Ох ты, Носков, – я притворно всплеснула руками, – мне мораль читал, а сам, гляди-ка, кошелёчек из моего кармана и вытащил! Знаешь, я начинаю тебя уважать, – после паузы добавила я, разглядывая темнеющую на горизонте полоску леса.