Гленда Ларк - Оскверненная Страница 10

Внизу, на палубе, Флейм пришла в себя и восстановила иллюзию. Капитан Кайед, не в силах сопротивляться дунмагии, повернул штурвал, паруса наполнились ветром, и корабль двинулся из гавани в открытое море. К этому времени несколько матросов заметили меня, но сковывающее их заклинание было так сильно, что они не обратили внимания на нагого мужчину, цепляющегося за снасти. Такое отсутствие интереса к чемулибо, даже к собственным страданиям, было бы душераздирающим зрелищем, если бы я в тот момент был в силах беспокоиться о комнибудь, кроме самого себя.

Кеч был небольшим кораблем, и с кормы, где находился штурвал, Кайед скоро углядел меня среди парусов. Уж онто не проявил равнодушия: взгляд его сделался острым, лоб прорезала морщина. Он оглянулся на двоих других колдуний, но теперь, благополучно покинув гавань, они развлекались тем, что мучили бедолагуюнгу: тыкали в него гарпуном и смеялись над его прыжками, когда парнишка пытался увернуться.

Я внимательно присматривался к Кайеду еще по пути на Ксолкас и заметил, что он сохранил больше независимости, чем остальные порабощенные моряки. Я даже одно время думал, что он может оказаться обладающим Взглядом, который скрывает свою нечувствительность к магии, но родства душ с ним я не чувствовал, так что в конце концов решил, что он просто сумел какимто образом сохранить способность самостоятельно мыслить. Он старался особенно этого не показывать, когда рядом были дунмаги, но ему, конечно, и в голову не приходило скрывать свое отличие от незаметной птички, порхающей среди снастей.

Кайед был великаном, смуглым и широкоплечим, и свою отсутствующую руку он успешно заменял привязанным к культе зазубренным клинком с крючком на конце. Это орудие Кайед использовал в самых разнообразных целях – резал им еду и наводил страх на команду. У него была угрожающая привычка точить клинок, поглядывая искоса на того, кто имел несчастье вызвать его неудовольствие.

Сейчас, уверенный, что его никто не видит, он мотнул головой, показывая, что мне следует спуститься на палубу. Мне не нужно было объяснять почему. На мачте я был слишком заметен. Сейчас матросам нечего было делать на реях, и я висел там, как свежевыстиранное белье… и к тому же нагишом.

Спускаться мне пришлось долго. Мне все время хотелось просто отпустить веревки и взмахнуть крыльями… да и пальцами я еще не научился управлять. Когти птицы сжимаются автоматически, и чтобы выпустить схваченное, приходится напрягаться; человеческие руки, похоже, вели себя иначе. Это было поразительно. Хватать чтото пальцами ног я вообще не мог. Тело казалось огромным. Зрение стало не таким острым, слух тоже притупился. А вот осязание сделалось необыкновенным. Веревка кололась и царапалась. Ветер был холодным. Соль, которую несли брызги, щипала кожу.

Наконец я добрался до палубы. Ноги под моим весом сразу же подломились, и мне пришлось ползти. Я хотел добраться до Флейм, сказать ей…

Не успел я двинуться вперед, как меня дернули за руку. Прежде чем я сумел возразить или воспротивиться, меня толкнули вперед, и я скатился по трапу в передний трюм. Это было делом рук Кайеда; он, должно быть, приказал комуто другому встать к штурвалу, поскольку корабль уже миновал выход из гавани. Я хотел сказать ему, что мне нужно добраться до Флейм, но когда я открыл клюв – рот, – то издал только какието неразборчивые звуки. Контролировать свой голос я не умел.

– Ты с ума сошел? – прошипел Кайед. – Ты что, хочешь, чтобы тебя увидела эта женщина Виндрайдер? – Я сумел кивнуть головой. – Она – злая колдунья и ощиплет и зажарит тебя на завтрак, если узнает, что ты собой представляешь.

Я вытаращил на него глаза, пытаясь осмыслить его слова.

– Я заметил птичку, сидящую на снасти, – объяснил он, – а потом на причал стали падать все эти люди, и когда я взглянул на рею, там был ты – нагишом. А я готов поклясться морским драконом, что, когда мы отплыли, тебя на корабле не было. Если только ты не пролетел в виде птицы… Это еще одно проявление дунмагии, верно? – спросил он.

Я снова кивнул. По крайней мере управлять тем, что делала моя голова, я мог.

– Была какаято легенда… Я помню, мне ее рассказывал мой дед, – о том, что случилось с жителями Дастел, когда острова ушли под воду. – Он недоверчиво покачал головой. – Не может же такое быть правдой!

Я не мог винить его за недоверчивость. Многие люди знали о том, что жители Дастел были заколдованы, но почти никто не догадывался, что они остались разумными, не говоря уж об их потомках. Никто не подозревал о том, что среди нас были обладающие Взглядом и силвы. Никто не думал, что убийство злого мага вернет нам человеческий облик.

– Я родился на Спаттах, – продолжал Кайед, показывая мне на мочку уха с татуировкой – выложенным перламутром изображением ракушки, – мы там выросли на легенде о Дастелах. Никогда не поверил бы во все это, если бы не подслушал разговора этой женщины Виндрайдер с Гетелредом, фальшивым монархом Дастел. – Кайед сплюнул. – Паршивый ублюдок! Он имел наглость захватить мой корабль, да еще превратить меня в своего жалкого приспешника, неспособного сопротивляться его приказам! – Воспоминание так разъярило его, что он стал сотрясать своим привязанным к культе клинком перед моим носом. – Я вырву его черное сердце, если у меня появится хоть малейший шанс! – Однако одной мысли о бунте было достаточно, чтобы алая удавка дунмагии стянулась вокруг его горла. Глаза Кайеда полезли на лоб, он начал задыхаться. Догадавшись, что лучше не сопротивляться, он расслабился; постепенно алое свечение поблекло, и он снова смог дышать. – Выродки, – пробормотал Кайед, – их магия не позволяет мне даже подумать о том, чтобы с кемто из них разделаться. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Но ведь он мертв? Этот Гетелред, так называемый монарх? Иначе ты тут не появился бы. Я слышал, как он говорил Виндрайдер, что это он отправил на дно Дастелы. Могло ли так быть? Это Гетелред причинил вам такое зло столетие назад?

Я снова кивнул. Его слова были не совсем точны – пострадали мои прадеды, а не я, – но объяснить это ему я возможности не имел. Знаками я стал показывать, что хочу подняться на палубу.

– Ты свихнулся, – сказал Кайед. – Она тебя убьет. Или прикажет убить другой бешеной суке.

Я попытался говорить, но гортанные звуки, вырвавшиеся из моего рта, скорее походили на рычание зверя.

– Ты не умеешь говорить? – спросил Кайед. – Совсем не умеешь? – Я покачал головой. – Пойдем, нужно тебя спрятать. – Он потащил меня в кубрик, где размещалась команда, вынул из шкафчика какуюто одежду и кинул мне. – Надень это.

Я попытался, но беспомощно запутался. Натянуть пару матросских штанов было выше моих сил. Я покачнулся и тяжело сел на пол. Было больно. «Клянусь перьями и хвостом, – подумал я, – людям, оказывается, больно падать!»