Вероника Иванова - Узкие улочки жизни Страница 10

— Где и в какое время мы могли бы осуществить наблюдение? И в ваших, и в наших интересах, чтобы это было людное место. Во избежание напряжённости.

— Сегодня вы сможете подойти? Мы будем обедать в «Кофейной роще», это ресторан на третьем этаже «Сентрисс».

Переговорный центр, излюбленное место как личных встреч, так и проведения всевозможных конференций, семинаров и прочих болтательных мероприятий. Люднее не придумаешь.

— В котором часу?

— В половине второго.

— Если вас не затруднит, закажите на 13.20 столик неподалёку от вашего... Неважно с какой стороны. На имя Джека Стоуна. Единственное пожелание, чтобы места были не на самом проходе. Это возможно?

— Конечно, я свяжусь с метрдотелем, как только вернусь в офис. Что-то ещё?

— Если понадобится нечто большее, мы поставим вас в известность, — успокоительно улыбнулась леди Оливия.

— Тогда, если позволите... — Кларисса встала.

— Всего доброго.

Я проводил клиентку в прихожую, подал пальто, с удовлетворением отметив, что в рукава она попала с первого раза, а значит, волнение оставило женщину, пусть и ненадолго.

— Джек Стоун — это вы? — Рассеянно спросила фроляйн Нейман, когда моя рука коснулась дверной ручки.

— Да.

— Приятно познакомиться.

Она вышла на улицу и торопливо направилась в сторону центра, занятая размышлениями уже не о личной жизни, а о бизнесе, но на самом краешке чужих мыслей я уловил обнадёженное: «Он, конечно, не слишком солиден, но выглядит и ведёт себя вполне доверительно. И похоже, дело своё знает...»

Своё? Я тихо фыркнул, закрывая дверь и возвращаясь в кабинет. Чужие дела, как правило, мне известны гораздо лучше.

Фырканье получилось насморочным, не прошло незамеченным и вызвало закономерный вопрос:

— Мистер Стоун, вы простыли?

— Немного, миледи.

Хозяйка покачала головой, и пепельно-седые пряди, спускающиеся с висков до подбородка, напомнили своим движением о маятниках часов, отсчитывающих мгновения вечности.

— Вам следует уделять себе больше внимания.

— Да, миледи.

— Учтите, ваше упрямство является достоинством только с одной стороны.

Она поднялась из кресла и прошлась по кабинету, задумчиво скрестив руки на груди, и переключила своё внимание с сотрудника на сотрудницу:

— Что скажете, моя дорогая?

Ева скучно зевнула:

— Ещё одна засидевшаяся в девках тётка.

— Это не повод для осуждения, — заметила хозяйка. — Что скажете по поводу её намерения?

— Глупость.

— Вы излишне категоричны в суждениях. Впрочем, для вашего возраста это нормально.

Девушка фыркнула, и с куда большим успехом, чем чуть ранее это сделал я. Но факт оставался фактом: фроляйн Цилинске совсем недавно исполнилось всего лишь двадцать два года, и понять нужды женщины «далеко за тридцать» ей пока трудновато. Как и мне понимать своего отца. Разница в возрасте всегда имеет влияние.

— Всё же, изложите ваше впечатление.

Ева пожевала губами, но признала:

— Ей нужна помощь.

— Отлично. Тогда отправитесь пообедать за счёт клиента.

Девушка заметно оживилась:

— И много можно будет заказать?

— В разумных пределах, следить за соблюдением которых будет ваш коллега.

Собственно, другого варианта не существовало по определению: в салоне кроме меня и фроляйн Цилинска работников больше не было. Но даже очевидное отсутствие альтернативы не могло повлиять на мнение Евы обо мне:

— Я не хочу с ним идти, он зануда!

— Вы тоже не рождественский подарок, моя дорогая. У вас, мистер Стоун, надеюсь, нет возражений?

— Ни в коем случае миледи. У меня есть всего лишь одно требование.

— Какое? — Слаженным дуэтом спросили дамы.

— Пусть Ева смоет свои ужасные «стрелки».

— Ужасные? — Светло-голубые глаза гневно сузились. — Да что ты понимаешь!

— Я не слежу за веяниями моды, но отчётливо понимаю одно: если явлюсь в ресторан под ручку с нелепо размалёванной девицей, то привлеку ненужное внимание. В том числе и со стороны объекта.

— Нелепо размалёванной?!

Леди Оливия решила проявить благосклонность и защитить меня от девичьего гнева:

— Моя дорогая, мистер Стоун отчасти прав. Ресторан, в котором назначен обед, очень редко посещается представителями так называемой богемы, среди которых ваш макияж пришёлся бы к месту и ко времени.

— Ещё неплохо было бы поменять одежду, — осторожно заикнулся я, чтобы огрести на свою голову очередной ворох проклятий, но доводы разума из уст хозяйки и зарплатодательницы одержали верх над самоуверенностью юности, и Ева отправилась приводить свой вид к надлежащему для появления в приличном обществе, пообещав мне, правда, отсутствие лёгкой жизни на ближайшие лет сто пятьдесят.

Можно было бы добить девчонку, громко порадовавшись, что мне сулят столь долгую и интересную жизнь, но победа над слабым противником никогда не доставляет удовольствия, поэтому я предпочёл промолчать и всего лишь улыбнуться.

— А что скажете вы, мистер Стоун?

За всё время знакомства леди Оливия ни разу не обращалась ко мне по имени, и иногда казалось, что она поступает так из опасения сократить дистанцию, отказавшись от двух ни к чему не обязывающих слов.

— Она была на грани истерики.

— Ева? Больше играет, нежели страдает.

— Я говорю о фроляйн Нейман.

Хозяйка подумала и кивнула:

— Соглашусь. Но почему вы сказали: «была»?

— Выходя из салона, она чувствовала себя спокойнее. Намного.

— Это хорошо. — Леди Оливия взяла со стола наш экземпляр договора. — А ведь в самом начале волнения было столько, что она даже не решилась собственноручно заполнить бумаги... Будьте внимательны в работе, мистер Стоун. Хоть мы и не сапёры, нам тоже не следует ошибаться слишком часто.

Всю дорогу до «Сентрисс» Ева молчала, оскорблённо поджав губы, а я не горел желанием разговаривать, потому что на сыром воздухе в дополнение к насморку начало ощутимо покалывать горло. Неужели так сильно простудился? Быть не может. Вечером наглотаюсь аспирина или чего-нибудь новомодного растворимого, с непередаваемым вкусом искусственных фруктов. С другой стороны, нет худа без добра: ограниченное обоняние позволит меньше рассеивать внимание и упростит мою задачу. Не знаю, помогают ли подобные ограничения медиумам, но мне они, определённо, приносят пользу.

— Тебе очень идёт это платье.

Девушка, пристраивающая жакет на спинке стула, замерла, недоверчиво на меня поглядывая.

— Я похожа в нём на школьницу.