Эдит Несбит - Феникс и ковер Страница 10

– До следующей субботы, – сказал он.

– Не расстраивайтесь, – сказала Антея. – У нас ведь есть Феникс.

Но Феникса не было. Нигде не было, они обыскали всё, что можно. Так что прекрасные, волнующие события, полные волшебства, превратились в самый обыкновенный хмурый ноябрьский день. На полу посреди детской в дыре, которая была прожжена в линолеуме, виднелись голые доски. Откуда-то из щелей стали выползать таракашки. Они, как всегда, хотели завязать с детьми дружбу. Но те, как обычно, оставались непреклонны.

Мрачное воскресенье окончилось довольно вкусным ужином: подавали сладкий творог со взбитыми сливками и мускатным орехом в красивой голубой дрезденского фарфора миске. Но и это не подняло детям настроения.

В понедельник кашель у Ягнёнка усилился и приобрёл совершенно коклюшный вид. Вызвали доктора. И он прибыл в своей маленькой двухместной коляске.

Да, жизнь была полна огорчений! Ковёр заперли. Феникс куда-то запропастился.

– Феникс – он крепко держит слово, – сказала Антея. – Я уверена, что он нас ни за что не бросит. Вспомните, в какую даль ему пришлось лететь к Саммиэду. Это же возле самого Рочестера! Бедняжка наверняка смертельно устал. Он теперь где-нибудь отдыхает.

Все попытались думать именно так, но это давалось им с трудом. И конечно, все дружно злились на кухарку. Нечего ей было поднимать такую булгу из-за нескольких пятен заграничной грязи!

– Могла бы, между прочим, сразу нам сказать, – возмущалась Джейн, – мы бы быстренько его отчистили чаем.

– Злобная кошка, – пробурчал Роберт.

Надо правду сказать, все те мелкие неприятности, которые дети доставляли кухарке на следующей неделе, не совершались ими преднамеренно. Но, с другой стороны, если бы они не были так на неё сердиты, может, многое из того, что случилось, не случилось бы.

Загадочно, конечно. Если сможете, попытайтесь разгадать. А неприятности случались вот какие:

Воскресенье. Выяснилось, что ковёр с лица и с изнанки испачкан заграничной грязью.

Понедельник. Антея поставила на огонь кастрюльку с лакрицей и анисом, чтобы сделать отвар, который, как она думала, поможет Ягнёнку от кашля. Ну и, как это бывает, отвлеклась и забыла. И у кастрюльки прогорело дно. А была это маленькая хорошенькая кастрюлечка, в которой обычно Ягнёнку грели молоко.

Вторник. В кладовой обнаружилась дохлая мышь. По несчастной случайности, когда копали для мыши могилу, нож для разделки рыбы сломался. В своё оправдание было сказано: «Нечего кухарке разводить в кладовой дохлых мышей».

Среда. На кухонном столе лежало нарезанное сало. Роберт добавил к этому нарезанное мыло. Он сказал, что сало ему тоже показалось мылом.

Четверг. Оказалось разбитым стекло в кухонном окне. Роберт сказал: «Мы играли в разбойников, я не виноват, что я оступился и полетел как раз в сторону окна».

Пятница. Заткнули кухонную раковину, набрали воды и стали пускать бумажные кораблики. А потом ушли, и ни затычку не вынули, ни кран не закрыли. В результате погиб кухонный коврик и кухаркины ботинки.

В субботу ковёр был возвращён. За прошедшую неделю хватило времени, чтобы решить, куда отправиться в следующий раз.

Мама поехала навестить бабушку. Ягнёнка она с собой не взяла: он всё ещё кашлял, а кухарка не уставала повторять, мол, это коклюш, разрази меня гром.

– А мы его возьмём с собой, лапушку нашу, – сказала Антея. – Полетим с ним в такие места, где коклюша просто не может быть. И не говори ерунды, Роберт. Если он даже и расскажет, кто на это обратит внимание? Он всё время что-нибудь бормочет о том, что он и в глаза не видал, маленький фантазёр!

Они надели на Ягнёнка всё тёплое, что только нашли, а он при этом то смеялся, то кашлял, то опять радостно хихикал. Мальчики сдвинули стулья и стол, освободили ковёр, Джейн нянчила Ягнёнка, Антея же в последней надежде обежала весь дом: вдруг Феникс всё-таки обнаружится?

– Бесполезно ждать, – сказала Антея, с трудом переводя дыхание, вновь появившись на пороге детской. – Но всё равно, я знаю, что Феникс нас не бросил. Феникс – птица, которая держит слово.

– Совершенно справедливо, – раздался голос Феникса из-под стола.

Все тут же рухнули на колени и увидели Феникса, восседавшего на перекладине, которая раньше, в более счастливые времена, служила поддержкой для ящика. Это было до того, как ящик превратили в лодку, и когда, по несчастной случайности, Роберт выдавил его днище своими толстенными школьными ботинками, его попросту выбросили.

– Я всё время был здесь, – сказал Феникс, зевая и прикрывая разинутый клюв крылом. – Если вы хотели меня видеть, вам надо было прочесть призывное заклинание, в котором семь тысяч строк и которое написано на прекрасном древнегреческом языке.

– Может, ты переведёшь его нам на английский? – сказала Антея.

– Зачем? – сказала Джейн, покачивая Ягнёнка на правом колене, – ведь оно такое длиннющее!

– А может, ты сумеешь выдать нам сокращённый английский вариант, а?

– Да выйди ты из-под стола, старый добрый Феникс, – сказал Роберт.

– Старый, добрый, прекрасный Феникс, – поправил его голос из-под стола.

– Хорошо, – согласился Роберт, – старый добрый прекрасный Феникс. Ну, так выходи, выходи, старый добрый прекрасный Феникс, – повторил Роберт, нетерпеливо протянув руку к столу.

Феникс тут же вылетел и сел ему на руку.

– Этот любезный юноша, – сказал он, – чудесным образом выразил смысл всех семи тысяч строк греческого заклинания одной строкой английского гекзаметра, ну, чуть-чуть сбившись с ритма…

– О, выходи, выходи, выходи, старый добрый прекрасный Феникс, – зачем-то снова повторил Роберт. – Нам уже давно пора отправляться в путь.

– Не вполне совершенно, должен признать, – прокомментировал Феникс, – но для юноши его возраста вовсе неплохо.

– Ну так пора, – сказал Роберт, ступив вместе с золотой птицей на ковёр.

– Ты похож на королевского сокольничего, – сказала Джейн, усаживаясь на ковре с малышом на руках.

Роберт продолжал изображать сокольничего. Антея и Сирил ступили на ковёр.

– Нам надо вернуться к обеду, – сказал Сирил, – а не то кухарка опять устроит спектакль.

– Вообще-то она с самого воскресенья не ябедничала, – сказала Антея.

– Она… – начал было Роберт.

Но в этот момент в комнату влетела разъярённая кухарка, держа в одной руке разбитую миску и угрожающе размахивая другой.

– Негодники! – вопила она. – Это моя единственная миска. Как мне теперь готовить бифштексы и пудинг из почек, что ваша мама заказала к обеду?! А ну, говорите, как?

– Я прошу прощения, – сказала Антея. – Я очень-очень виновата. Я забыла вовремя признаться. Она разбилась, когда мы гадали на расплавленном свинце. Я, право же, собиралась вам сказать.