Мэгги Фьюри - Глаз вечности Страница 10

Воровка разинула рот от изумления.

– А ведь правда, клянусь именем Мириаля! Мне это и в голову не пришло.

– У меня было достаточно времени поразмышлять обо всем тут, в одиночестве. Видишь, для вас даже неплохо, что я умираю, иначе не отдала бы свою кровиночку. После всех этих ужасов никто не позавидует новому иерарху Каллисиоры. – Керелла испустила вздох. – Но сейчас самое главное, чтобы о ней позаботились.

Алианна прижала ее руки к своей груди.

– О тебе тоже позаботятся. Ты столько вынесла, осталось чуть-чуть. Спасение так близко.

Керелла обессиленно сомкнула веки и выдохнула:

– Ее зовут Руханна.

В это время Гальверон буквально скатился вниз по лесенке с охапкой одеял в руках. Воровка поспешила навстречу, радуясь так, как никогда и никому еще не радовалась.

– Торопись, – шепнула она. – Бедняжка очень плоха.

Командир опустился на колени и, подхватив младенца на руки, бережно передал его Алианне. Та осторожно приняла хрупкое тельце. Густые черные кудри обрамляли бледное осунувшееся личико спящей малышки. Девочка еще дышала, но не очнулась и тогда, когда воровка принялась неуклюже пеленать ее. Алианне это не понравилось. Хоть она и не разбиралась в младенцах, но подобная вялость – дурной признак.

Гальверон тем временем завернул Кереллу в одеяла и без усилий оторвал ее от пола.

– Готова? – спросил он воровку. – Тогда пошли.

Самым тяжелым оказалось поднять страдалицу по лесенке и протиснуть в узкое отверстие выхода. Алианна с ребенком выбралась первой и помогла втащить женщину наверх, пока командир толкал тело снизу. Очутившись на свободе, Керелла окончательно лишилась сознания, а когда ее вынесли из дома, кровь уже сочилась сквозь одеяла.

Путники чуть ли не бегом покинули опустевшую деревню и с радостью приветствовали золотые ворота площади перед храмом. Даже смотреть на горы гниющих трупов показалось Алианне приятнее, чем бродить среди пустых зловещих раковин, бывших некогда счастливыми человеческими жилищами. Здесь, под открытым небом, хотя бы не грозит чье-нибудь внезапное нападение.

Воровка всем сердцем надеялась на это. Но ничего нельзя сказать наверняка. Ведь она и сама лежала тут однажды, притаившись в засаде, зарывшись прямо в кучу разлагающихся мертвецов. Вспомнив об этом, Алианна содрогнулась от отвращения.

Гальверон подтолкнул ее локтем:

– Не зевай! Видишь, сколько крови? Женщине совсем худо.

Воровка с благодарностью отвлеклась от жутких мыслей.

Даже под покровом тумана и туч наученные жизнью путники не рискнули пересечь открытое пространство, а стали протискиваться по самому краю. Кроме того, площадь была завалена останками убитых. Здесь, у ограды они попадались реже, но все равно Гальверон и Алианна то и дело перешагивали через тела, стараясь только не уронить ребенка и его мать. Воровка завязала рот и нос платком, чтобы хоть отчасти приглушить стойкий смрад гниения, и натянула на руки длинные перчатки, избегая прикасаться к холодным мертвецам. Но смотреть под ноги ей, к сожалению, приходилось. Внутренности, вывалившиеся из зияющих животов; лица, обглоданные крысами и воронами; оторванные руки и ноги; пустые окровавленные глазницы, слепо уставившиеся в небо… Девушка из последних сил боролась с тошнотой. Порой нога скользила в вонючей жиже, и Алианна едва удерживала равновесие.

И как только они одолевали этот путь раньше?

Воровка припомнила, как Серые Призраки, преследуемые крылатыми тварями, впервые стремглав бежали по площади, ища убежища в храме. Конечно, в те ужасные минуты было некогда озираться по сторонам, осознавать, что творится вокруг. Алианна с содроганием подумала о малышах Таге и Эрле, самых юных среди Серых Призраков.

«Надеюсь, они не очень много запомнили!»

Позже, когда воровка шагала в одиночестве из цитадели в храм, снег и глухая полночь скрыли от ее глаз все, что столь ясно предстает теперь, а ужасный мороз ослабил запахи. И вот вчера посланникам Гиларры снова пришлось проделать страшный путь. Будет ли этот раз последним? Вопреки ожиданиям суеверный ужас не утихал, а лишь набирал силу. Тошнотворные картины не позволяли к себе привыкнуть. Алианна прижимала к себе младенца и шагала все быстрее.

Вот и дверь храма. Держа ребенка одной рукой, воровка постучала, как было условленно. Гальверон со своей тяжелой неудобной ношей плелся позади. Дверь открыли кузнец Агелла и однорукий заведующий продовольствием Флинт.

– Слава Мириалю, вы невредимы! – воскликнула Агелла и, обняв уставшую девушку за плечи, почти втащила ее под надежную защиту стен храма. – Иерарх от волнения места себе не находит!.. Постой, а это еще откуда? – Она уставилась на младенца, как на чудо света.

– Ее мать тоже с нами, – откликнулась Алианна. – Гальверон несет бедную женщину, но она чахнет на глазах. Пошлите кого-нибудь за Кайтой.

Кузнец подозвала одного из ребятишек, вертевшихся неподалеку:

– Эй, парень, живо дуй к целительнице! Скажи, у нас тут умирающая.

Наконец вошел, пошатываясь, и командир. С поддержкой Флинта он, не останавливаясь, отправился прямо во временный лазарет, устроенный в караулке. Алианна с малюткой последовала за ними.

Кайта хлопотала вокруг воина, чья рука была забинтована от кисти до плеча. Помогая раненому подняться с постели, целительница объясняла:

– Прости, что выселяю тебя, Ломин, но ты уже идешь на поправку, а здесь дело не терпит отлагательства.

– Да что вы, – скалился больной, – мне ли жаловаться? Вы заботились обо мне так, будто я сам иерарх!

– Что?! Тебя тоже сожгли на костре? – сострил кто-то, и Алианна с трудом сдержала улыбку.

– Кладите больную на постель, – обратилась Кайта к мужчинам. – Так, сейчас посмотрим…

Воровке стало дурно при виде одеял, насквозь пропитанных кровью. Святая Мириаль, как эта нечастная до сих пор жива? И что станется с младенцем?

Алианна беспомощно поискала глазами кого-нибудь из свободных помощниц целительницы. В другом конце комнаты аккуратно застилала постели Франа – дородная женщина с добрыми материнскими глазами. В городе она работала повитухой. Помощница косилась на новую больную, явно желая принять участие в лечении. Воровка кинулась к повитухе и протянула ей новорожденную:

– Франа, помоги, пожалуйста. У меня ребенок этой женщины. Ему тоже очень плохо.

– Милостивая Мириаль! – Опытные руки проворно распеленали неловко свернутые одеяла и подняли к свету обмякшее тощее тельце. – Она просто кожа да кости!

Помощница метнула на Алианну такой гневный взгляд, словно та была во всем виновата.

– Бедная моя крошка. – Сейчас повитуха обращалась к младенцу. – Надо же, едва появилась на свет – и столько натерпеться! Ну ничего, теперь все будет хорошо, тетушка Франа о тебе позаботится.