Аскольд Запашный - Камелот. Осколки легенд Страница 10

Ричард открыл глаза. Горящие свечи позволили ему разобрать в полумраке, что он лежит в своей комнате. Прямо над его кроватью, на потолке, бродил из стороны в сторону, перебирая мохнатыми лапками, крупный паук, словно никак не мог выбрать направление.

Принц с неприязнью наблюдал за членистоногим до тех пор, пока оно не удалилось из светового пятна на потолке в тень.

Ричард был рад, что лежит сейчас в комнате один, потому что только наедине с собой он мог встретить нахлынувшие в ноющую от удара голову мысли о том, на что он был похож, когда его несли сюда слуги.

Стыд пульсировал в висках, разгоняя жар по телу. Принц сбросил с себя покрывало и, сняв со лба, отшвырнул влажный компресс.

— Черт! — Он сел на кровати и потер лицо.

Удар у Эдема всегда был тяжелым, но Ричард впервые ощущал его столь весомо на себе, и только нарастающий с каждой минутой гнев на брата мог затмить тот стыд, что чувствует крепкий молодой мужчина, которому публично навалял старший брат.

— Как щенок! — негодовал Ричард. — Я вел себя, как щенок!

— Ты вел себя, как мой сын. — Леди Тесса выступила из тени.

Одиночество Ричарда оказалось обманчивым, потому что мать все это время присутствовала в его покоях.

— Пойдем, — неожиданно твердо сказала она. — Тебя ждет отец.

Ричард шел за матерью по тускло освещенному коридору, настраиваясь на беседу с отцом. Тот, конечно же, прочитает ему очередную мораль о том, что из двоих сыновей Ричард разумнее, рассудительнее, и, вообще, главная надежда отца, потому что Эдем всегда будет нуждаться в мудром совете, особенно после его, короля, смерти. Эти слова за долгие годы принц уже заучил наизусть.

Меньше всего Ричард хотел увидеть в покоях отца брата.

«Не хочу его больше видеть, — думал он. — НИКОГДА! К черту мою терпимость и умеренность! Почему этот самодур может позволять себе все что угодно?»

К тому времени, как мать и сын подошли к покоям короля, Ричард был уже твердо уверен в том, что это ему необходимо поговорить с отцом, а не наоборот.

Когда леди Тесса отворила дверь в спальню отца, Эдема там не оказалось. Ричард облегченно вздохнул, но в то же время почувствовал: тут что-то неладно.

Вильгельм неподвижно лежал на кровати, одетый в халат и бледный, как простыня. Его седая голова отчетливо выделялась в полутьме на пурпурных подушках, как и лицо с заострившимися к старости чертами. Обычно суровый и дерзкий взгляд монарха был устремлен куда-то в потолок, и сердце Ричарда екнуло, едва он допустил страшную мысль, что отец…

— А ты хорош! — горько усмехнувшись, сказал Вильгельм.

Ричард невольно дотронулся до рассеченной скулы и ощутил боль.

— Я все знаю. Присядь. — Король указал сыну на кресло возле кровати, и взгляд его вновь обрел былую силу.

Принц сел. С минуту король смотрел на него, собираясь с силами для трудного разговора. Потом вздохнул и начал:

— Он родился крепким ребенком. Удивительно красивый малыш без единого изъяна — настоящий принц. Эдему еще не было и трех месяцев от роду, когда я взял его на руки и вынес на самый высокий холм, чтобы показать маленькому наследнику его королевство. Мой сын не испугался, не заплакал… — Король гордо вскинул брови. — Эдем вообще не был похож на этих маленьких сопливых засранцев, которыми гордились мои братья, пока из них не вырастали изнеженные двором ублюдки, драпающие с поля боя еще до его начала, точно трусливые псы… Он был другим. Я знал, что из него вырастет настоящий воин, будущий король, которым я смогу гордиться, и мне никогда не будет стыдно за то, что я его отец.

Однажды, вернувшись с охоты, я узнал страшную весть. Мне сказали, что маленький принц заболел. Утром, играя со своей кормилицей, Эдем вдруг побледнел и стал задыхаться. Поддавшись чувствам, я готов был обвинить бедную женщину во всех смертных грехах, предполагая, что она является виновницей его недомогания. Однако оказалось, что у него обычная простуда, которая прошла через несколько дней. Но потом… — Вильгельм перевел дух. — Потом все повторилось. Еще и еще раз, пока не стало обычным состоянием моего малыша.

Я видел, как он лежит в своей детской постели, а вокруг стоят врачи, которые только разводят руками и не знают, что с ним делать. Я приглашал десятки, сотни лекарей, и ни один из них не мог сказать ничего определенного, кроме того, что у Эдема какой-то сердечный недуг. Один из них заявил, что мой сын доживет едва ли до шести лет… — Вильгельм сделал паузу. — Я казнил этого мерзавца. А прежде распорядился, чтобы его как следует помучили, чтобы было о чем вспоминать на том свете. И чтобы при этом повторяли ему каждую минуту, что мой сын БУДЕТ ЖИТЬ! А ведь чертов гад был прав… — На глазах старика выступили слезы, он сжал губы, сдерживая их. — Разве мог я тогда предположить, что единственным способом спасти его жизнь будет покинуть Камелот?..

— Камелот? — удивленно переспросил Ричард.

— Камелот, — повторил король. — Священный город, в котором жили ваши предки и где вы с братом появились на свет. Тот самый город, детские воспоминания о котором не дают тебе покоя последние дни.

— Почему ты не захотел поговорить о Камелоте, когда я просил тебя? — с досадой перебил отца Ричард.

— Потому что Тесса поздно сказала мне о том, что у тебя начались сновидения…

— Да у меня уже не просто сновидения! — вновь перебил Ричард. — Теперь у меня начались видения наяву! — Ричард сглотнул. — Сегодня я встретил перед советом странного старика, и то, что я увидел… Нет! — Ричард отмахнулся. — Если я начну рассказывать, то вы примете меня за сумасшедшего!

— Значит, все-таки Мессилиот решил посвятить тебя, — после короткой паузы сказал Вильгельм. — Я поступал так, как решала Гильдия Мудрейших, я не имел права посвящать тебя в дела Гильдии, даже если мне и очень сильно того хотелось.

Вильгельм прикрыл глаза и продолжал ровным тоном, как бы разговаривая сам с собой:

— Я много лет жил надеждой на то, что все написанное в так называемом «Черном пророчестве» лишь нелепый вымысел. А теперь вижу, что многие вещи обретают смысл. Я убеждал Гильдию в том, что держу все вокруг под своей полной властью, в то время как враг уже давно подобрался к нам изнутри. Уже второй раз гад использовал мое слабое место, моих родных и любимых сыновей… — Король зажмурился, и уголки его глаз стали мокрыми от слез.

Ричард, потрясенный до глубины души, смотрел на то, как плачет его отец. Все странные события, имевшие место в этот сумасшедший день, были ничем в сравнении со слезами самого сильного человека из тех, кого он знал. Правителя, лишенного слабостей и недостатков.