Том Арден - Танец Арлекина Страница 100

Эла запрокинула голову и застонала. На столике возле её кровати стояла бутылочка со снотворным, к которому она не прикасалась с тех самых пор, как в Ирион явились синемундирники. Из-под крышки виднелись засохшие струйки липкой жидкости. Эла рассмеялась. Как же невнимательна стала тетка! Старая дрянь ничего не замечала!

На этот раз Эле было гораздо труднее отказаться от снотворного зелья, чем прежде. Муки казались нестерпимыми, тем более что Эла все скрывала от тетки. Только Нирри догадывалась о том, что происходит. Покуда Умбекка поглощала кексы с чаем у камина, покуда она, забыв обо всем на свете, вертелась перед зеркалом, служанка украдкой пробиралась к кровати молодой госпожи, вытирала ей лоб и заботилась о том, чтобы у той всегда была свежая вода для питья.

Иногда Нирри улучала мгновение и гладила руку Элы, а та благодарно смотрела на нее измученными глазами. Милая Нирри! Простая, необразованная девушка, но для Элы она стала сиделкой и подругой — да-да, даже подругой, в то время как Умбекка все чаще не исполняла своих обязанностей и просто по-человечески предавала Элу. По ночам, когда толстуха, наконец, засыпала, Нирри возвращалась в комнату Элы. Склонившись над рукоделием при свете одной-единственной свечки, служанка не отходила от постели хозяйки. Если Элу знобило, если она начинала стонать, Нирри бросалась к ней и брала её за руку.

— Бедная моя госпожа! — шептала служанка. — Будьте храброй! Будьте сильной! Скоро все это кончится!

Вот и кончилось. Эла спустила с кровати ноги, дотянулась до шали. Сунула ноги в шлепанцы — босиком ходить по комнате было страшно из-за разбросанных повсюду булавок. Эла быстро прошла по ковру, взяла со столика лампу.

Подошла к нише.

В последние мгновение, когда Эла уже была готова исчезнуть за потайной панелью, скрипнула дверь. Эла в испуге обернулась.

На пороге стояла Нирри.

Но служанка только понимающе улыбнулась и радостным взглядом проводила госпожу, исчезающую за потайной панелью.

ГЛАВА 51

ПОМИДОР

Карета мчалась по деревне, унося ездоков на бал. Вечерело, но по деревьям вокруг лужайки развесили светильники, и деревня была залита светом.

Зажатый в угол рядом с толстухой теткой, Джем с неудовольствием взирал на то, что творилось за окнами кареты. Что-то ему начинало не нравиться. Время… слишком много времени прошло после окончания сезона Терона, время превратилось для юноши в туман полузабытья. Однако он не забыл ничего из того, что происходило до того, как его украли ваганы. Он был бессилен. Медленно, но жестоко, постепенно разрушался мир его детства.

В замке синемундирники все расчистили, уничтожили все признаки распада, а ведь именно распад был неотъемлемой частью замка! Джем потихоньку бродил по коридорам на костылях, прятался за арками, шпалерами и доспехами и с горечью наблюдал за тем, как солдаты переворачивают все в тех заброшенных комнатах, которые они когда-то обследовали с Варнавой. Громкие приказы гулким эхом отлетали от стен. Во дворах каждую ночь полыхали костры, в которые солдаты щедро швыряли заплесневелые книги, подгнившие платья и шторы, скрипучие стулья, изъеденные жучком.

В деревне творилось примерно то же самое. Крыши гордо краснели новой черепицей, провалившиеся перекрытия поддерживали новые стропила. Пахло свежей побелкой. Повсюду слышался стук молотков и удары топоров, визжали пилы. Светло и чисто становилось в деревне. На кладбище вырвали сорняки, высокую траву подстригли.

Карета замедлила ход. Подъезжали к месту назначения. Аллею, ведущую к проповедницкой, расчистили и расширили, но сегодня она все же оказалась недостаточно широка для бесчисленных карет, лошадей и пеших. Близился комендантский час, но толпы крестьян собрались у аллеи, чтобы поглазеть на прибывающих гостей. Слышались восхищенные возгласы, сопровождавшие какой-нибудь шикарный экипаж или роскошное платье. Да, еще находились такие, кто неодобрительно ворчал по поводу прихода в деревню синемундирников, но большинство ирионцев были в восторге от того богатства и блеска, которые вдруг свалились им на головы и были, казалось, готовы всех поглотить. Проповедницкую окружали часовые с мушкетами на изготовку.

Стражник у ворот торопливо шепнул через плечо:

— Карета капеллана!

Эти сведения быстро пробежали по цепочке часовых и добежали до ярко освещенного дома. Младшие офицеры в парадной форме поспешили к карете, дабы помочь гостям выйти. Они с улыбками встретили даму и юношу-калеку.

— Стул мальчику! — распорядился Эй Фиваль и щелкнул пальцами, но Джем крепко-накрепко вцепился в костыли. При этом он так глянул на капеллана, что тот не подумал настаивать.

Процессия торжественно тронулась к воротам. Умбекка рука об руку с капелланом, Джем послушно ковылял позади. Толпа зевак была готова сомкнуться, только часовые и удерживали ее. Одни ахали при виде наряда Умбекки, другие хихикали, но этих быстро утихомирили.

Умбекка ничего не слышала.

— Помашите им рукой, сударыня, — посоветовал ей на ухо капеллан.

Тетка Джема собралась последовать его совету. Шагнув в арку ворот, она обернулась, откинула вуаль — ну точь-в-точь таким же жестом, как когда-то делала Руанна, когда входила туда, где происходила встреча с людьми из высшего общества. Умбекка уже была готова поднять затянутую в перчатку руку, как бы благословляя толпу, как вдруг… прямо в грудь ей угодил перезрелый помидор.

Она вскрикнула.

Она взвизгнула.

Толпа разразилась громовым хохотом, а солдаты поспешно протолкнули Умбекку в ворота. Чьи-то сильные руки подхватили Джема и потащили его к проповедницкой, но в последний миг, обернувшись, он заметил девушку-оборванку, исчезнувшую в толпе.

Кто-то кричал.

Послышались выстрелы.

Потом, когда они уже вошли в проповедницкую, когда залитую слезами тетку Джема увели в гардеробную, Джем вспомнил лицо девушки. Высокие скулы, широко расставленные глаза, злорадная ухмылка.

Лицо исчезло.

Джем огляделся по сторонам. Его оставили в зале. Костыли стояли рядом, а сам Джем сидел на диванчике с жесткой спинкой. Позолоченные подлокотники и ножки, синяя обивка.

Несмотря на то, что Джема быстро провели в дом, он успел заметить, что усыпанная гравием дорожка была застлана ковром. Лилово-зеленая, похожая на кровоподтек, дорожка вела через аккуратно подстриженный, иллюминированный сад. Теперь Джем понимал, что ковер был синий, а странный цвет объяснялся освещением. Внутри дома все тоже было синим. Со стен свисали тонкие полосы синей ткани и ложились под ноги яркими завитками. Синие обои, синие шторы у больших дверей, что вели в бальный зал. Синий наряд, еще синий наряд — и не только мундиры, но и женские платья. Джем с тоской подумал о том, что и на нем новый костюм из синего, жаркого бархата. Только кружева на воротнике и манжетах белые.