Ульрике Швайкерт - Наследники ночи. Смертельная схватка Страница 101

* **

Через несколько ночей после того, как наследники посетили Скотленд-Ярд, начался судебный процесс против подозреваемого в убийстве Марион Гилкрист Оскара Слейтера, еврея немецкого происхождения, которого доблестные комиссары лондонской полиции арестовали при попытке сбежать в Америку и доставили обратно в Лондон, чтобы он смог предстать перед судом.

Наследники смутно представляли, что им предстоит увидеть в суде, но были до предела взволнованы уже тем, что это их первый выход в город при свете дня. За прошедшие ночи Лучиано удалось преодолеть усыпляющую силу солнца, и теперь он тоже мог отправиться в суд. Кларисса же за несколько минут до рассвета вернулась в свой гроб и теперь крепко спала, что вполне устраивало наследника Носферас.

— Знаешь, так она будет в безопасности и с ней точно ничего не случится, — сказал он Алисе. — Все-таки передвигаться при свете дня для нас, вампиров, не совсем безопасно.

— А кроме того, пока Кларисса спит, она не может воспользоваться твоим отсутствием, чтобы пофлиртовать с лордом Байроном, — добавила Фамалия.

Лучиано заявил, что он думал вовсе не об этом, но вампиршу было не так-то просто обмануть.

Конечно же, Хиндрик тоже не мог пойти с наследниками, однако лорд Милтон приставил к ним нескольких Вирад. Они должны были следить за юными вампирами и помогать им в случае необходимости.

Солнце всходило где-то за плотными тучами, затянувшими небо Лондона сплошной пеленой. Это были самые сложные минуты, когда наследникам требовалось собрать все свои силы, чтобы преодолеть естественное желание погрузиться в глубокий сон. Алиса с завистью смотрела на Малколма, который с расслабленным видом сидел напротив, в то время как ей приходилось изо всех сил сжимать челюсти, чтобы не застонать.

«Он лишь делает вид, что ему легко, — раздался в голове вампирши голос Лео. — Вирад тоже приходится напрягаться, по крайней мере пока солнце не оторвется от горизонта».

Он так давно не разговаривал с ней. Почему же решил заговорить сейчас? Что это значит? Хотя еще больше вампиршу удивляло то, что у венца в такие минуты хватило сил, чтобы проникнуть в ее разум. Вся энергия Алисы уходила на то, чтобы держать глаза открытыми и бороться с силой солнца. Ей казалось, что еще немного, и она, свалившись к ногам Лео, уснет на полу. Возможно, именно мысль о том, как стыдно ей будет проиграть борьбу на глазах у Франца Леопольда, придала вампирше сил, и она смогла выдержать критические минуты без помощи Винсента.

— Неплохо, — похвалил слуга свою ученицу, когда она расправила плечи и с улыбкой повернулась к нему. — Вижу, ты больше не нуждаешься в моей поддержке.

— Да, ты можешь возвратиться к чтению романа, — ответила Алиса, но Винсент покачал головой.

— Нет, я пойду с вами. Меня заинтересовал этот случай.

— А что, детей тоже пускают в зал суда? — полюбопытствовал Таммо.

— Кто бы говорил! — сказал Винсент, смерив тринадцатилетнего наследника надменным взглядом.

— И все же я выгляжу на три года старше тебя, — с обезоруживающей улыбкой ответил Таммо. — Когда мы окажемся в суде, я бы советовал тебе не выставлять свои знания и опыт напоказ, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Не беспокойся, мне известно об этом и без тебя, — с достоинством ответил Винсент. — Людям вовсе не обязательно знать, кто здесь за кем присматривает, — добавил он и ухватился за руку Алисы.

На улице стоял холодный пасмурный декабрь, но Алисе все вокруг казалось невероятно ярким. К счастью, сегодня вампирам не нужно было бояться, что сквозь тучи внезапно пробьется солнце, по крайней мере так им сказал лорд Милтон, который лучше других разбирался в лондонской погоде.

На главе клана Вирад была черная мантия и длинный белый парик, хоть он и не являлся защитником обвиняемого. Однако в отличие от наследников лорд Милтон собирался сидеть не среди обычных зрителей, а впереди, вместе с другими барристерами.

Несмотря на то что за последние месяцы наследникам частенько приходилось ходить по Флит-стрит, сегодня они удивленно оглядывались по сторонам. На улице царило еще большее оживление, чем ночью, и от этого у юных вампиров кружилась голова.

Или же все дело в ярком дневном свете, который лишал кожу вампиров привычной гладкости и делал ее тусклой? Может быть, что-то похожее происходило и с их мыслями?

Алиса спросила об этом у Винсента, когда они пересекали перекресток Ладгейт-серкус. Маленький вампир покачал головой.

— Сказать, что твое предположение неверно, я не могу. Наши движения становятся медленными, а чувства притупляются, хотя нас со всех сторон окружает буйство красок. Возможно, это слишком тяжело для наших глаз и отвлекает нас от других ощущений. При свете дня наши силы уменьшаются, и я думаю, что и разум вампира днем работает не так хорошо, как ночью. В это время суток нам стоит опасаться не только солнца, но и людей, поскольку наше превосходство над ними уменьшается.

Вампиры прошли по Ладгейт-хилл и свернули на улицу, где по соседству с Ньюгейтской тюрьмой возвышалось здание центрального уголовного суда, который все называли попросту Олд-Бейли.

— Несмотря на устрашающий внешний вид, Ньюгейтская тюрьма сегодня является почти приятным местом, — сказал Винсент, указывая на внушительное здание с мрачным каменным фасадом. — Раньше все камеры этой тюрьмы были битком набиты заключенными, и чем глубже ты спускался, тем больше она походила на ад, откуда нет возврата. Воздух был пропитан зловонием и отравлен чумой...

— Да, мы уже видели подобную картину в Исправительном доме, — перебил слугу Лучиано.

— Здесь было так же, а может, и еще хуже, — продолжил Винсент. — Первая тюрьма, расположенная за городскими воротами, была построена еще в Средневековье. В восемнадцатом веке ее снесли и заменили более обширным зданием, которое вы видите перед собой. Вскоре после открытия тюрьмы начался бунт лорда Гордона, во время которого ее подожгли. Говорят, при пожаре из тюрьмы смогли сбежать около трехсот заключенных. Однако большинство из тех, кто сидел в подземных камерах, задохнулись и сгорели живьем. Естественно, Ньюгейт снова отстроили, а вскоре сюда перенесли и тайбернскую виселицу. Публичное повешение преступников всегда было для горожан чем-то вроде праздника, и они приходили к виселице с самого раннего утра, чтобы занять лучшие места. В расположенной напротив таверне «Magpie and Stump» посетителям подавали специальные «висельные завтраки», за которыми они могли скоротать время до восьми часов, когда начиналась казнь. Приговоренного вели к эшафоту по узенькой улочке, проходившей между зданиями тюрьмы и суда, за что ее начали называть Dead Man's Walk— Тропой Смертников. Тела повешенных закапывали где-то поблизости. Посмотреть на все по приходило столько народу, что однажды, в начале нашего века, в давке погибло около тридцати зрителей. Впоследствии между тюрьмой и церковью Гроба Господня, которая находится вон там на Гилтспер-стрит, был прорыт туннель, по которому приговоренных вели на исповедь. А еще спустя некоторое время публичные казни и вовсе отменили и преступников начали вешать посреди тюремного двора. Лондонцы были не очень рады этому решению. Ведь их лишили такого развлечения!