Яна Алексеева - Некроманты, алхимики и все остальные Страница 102

Старый жрец сидел справа, перебирая янтарные четки и купаясь в странным образом попавшем через узкие верхние окна в сумрачное помещение солнечном луче. Супруг высокомерно кивнул, проигнорировав обжигающий взгляд дяди.

– У нас гости, дорогая? – тихий голос заполнил помещение, отражаясь от голых каменных стен.

Невольно восхитившись тем, как он владеет собой, замерла в дверях. Похоже, не прогадала, выбрав безродного вольного… как там это слово… авантюриста, да.

– Да, мой господин, – полным смирения голосом ответила, – позвольте представить, саеш Раний Октаэн. Дальний родственник сеамни Айры, моей матери.

Буквально ворвавшийся в трапезную дядюшка понял, что немного переборщил с наглостью, уловив то, как я определила его статус. Замер, глубоко поклонился:

– Прошу простить мою неучтивость. Мною двигала лишь забота о родственницах, потерявших отца, – отступив на пару шагов, оправил сбившийся ворот морского кафтана. Кэрдан подался вперед:

– Не стоит так уж переживать, остров в надежных руках.

– О да, мой господин, – подхватив вкрадчивый тон мужчины, добавила я, подходя ближе, – и дабы он оставался в них, мы не имеем возможности задержаться более необходимого. Садитесь же, дядюшка, разделите с нами трапезу.

Дядюшка, поджав губы, отчего брюзгливые складки на лице стали еще глубже, уселся напротив Кэра, перед ним мгновенно появились тарелки, кубок и серебряные приборы. Когда надо, девушки, занимающиеся готовкой, превращались в почти призрачных слуг. Подождав, пока займут места Мартэ и Никлас, прошла вдоль ряда скамей, оглядывая стол. Остатки скромного пира выглядели вполне достойно, разбавленные свежими моллюсками и желто-оранжевыми плодами пальмары. И Мартэ позаботилась о свежей рыбе, сейчас дразнящей присутствующих ароматами прожаренных на огне приправ.

Вбежала Риин, но под моим взглядом попятилась, в защитном жесте вскинув замаранные руки. Грязнуля моя, куда ж ты, даже лица не прикрыв, бежишь? Резко развернувшись и оттого взмахнув косами, сестра скрылась за порогом. Я успела разглядеть, как нежную кожу залил румянец смущения. Усевшись за стол, покосилась на Кэра, все-таки начавшего прихлебывать напиток.

Ну вот, уже Кэра… хотя доверие должно быть обоюдным. Вышептанное ночью тихим шепотом «Ая» мурашками прошлось по коже. За этими мыслями завтрак прошел незаметно. Хотя и в гнетущем молчании. Краем глаза отметив, что саеш Тьелегрин так и не прикоснулся к еде, чуть нахмурилась. Как он перенесет путешествие?

Отложив приборы, просительно посмотрела на Кэрдана… ну же, я знаю, что надо делать, да на это соизволение… дождалась разрешающего кивка и встала:

– Супруг мой, – подала ему руку, когда тот тяжко опершись на столешницу, начал подниматься, – вы хотели посетить домовой камень перед отъездом.

– Разумеется, – шаг, и он почти виснет на мне, когда больная нога подламывается. Но мужчина сохранял высокомерный и неприступный вид все то время, что мы спускались в старое подземелье по вытертым ступеням.

Если это все ради меня, ради того, чтоб идущий следом по освященному сизыми бездымными огнями факелов коридору человек не заподозрил нашего особого соглашения… Это странно, но раньше именно мне приходилось держать лицо ради других. Моя личность того не стоит. Скорее, все это ради самого себя делается, рад того, что бы поручение было выполнено вовремя. Кто я такая, чтобы возражать? Сеамни рождена быть половинкой саеша. Это долг, ее… мой. И как хорошо, что наши с Кэром понятия о том, каков он, совпадают. Откуда я это знаю? Чувствую… После проведенной вместе ночи, после принесенных обетов и пролитой крови я ощущаю его чувства. Так происходит всегда, когда брак совершен по правилам Ожерелья. Обреченная на подчинение должна угадывать желания своего повелителя… Гадость! Но мы все равно идем вперед…

Свет в небольшой круглый зал проникал через маленькое круглое окошко под потолком. Бледно-золотистый камень лежал на подносе, водруженном на возвышение. Шагнув ближе, едва не споткнулась, когда Кэрдан навалился на меня особенно сильно. Неслышно прошептала одними губами:

– Положи на него руку.

Смуглая ладонь, едва заметно дрогнув, коснулась поверхности камня. Тот мягко засиял, и в воздухе развернулась сеть из тонких серебристых нитей, на пересечениях которых загорелись огоньки. Один из них, кроваво-алый, самый крупный, нетерпеливо мигал. Все домовые камни связаны, и состояние одного мгновенно становится известно прочим. Мой день назад был тускло-черным, а сейчас… изменился, и владыка нашего Ожерелья желал знать, что произошло. Выдержано ли золотое правило – один остров – один саеш. Кстати, оттого дядюшка так зарился на Ситар Тьелегринов, что хотел пристроить второго сына. Уже взявшего супругу из хорошего, старого, а главное, чистого рода Аннет.

– Видите, дядюшка, нас уже ждут на представление, – заодно объясняя и супругу, удивленно вздернувшему брови, – на Столичной Жемчужине. Если поторопимся, успеем предстать перед саешем Раттиаром до Бурной воды. Так что…

Кэрдан развернулся, впиваясь пальцами в мое плечо, ладонь мазнула по воздуху, будто отталкивая замершего в проходе Октаэна. Сеть погасла. Легкий сумрак скрыл бледнеющее лицо хозяина Ситара, но не резких, и со стороны кажущихся угрожающими, движений. Мы шагнули вперед одновременно.

Меня вело желание изгнать чужака… странно, теперь именно дядя стал им, спустя всего одну ночь. А супруга моего – необходимость выполнить долг, каков бы он ни был. Ради него он готов принести любые жертвы? Что же, я помогу… с этой. Прочь с дороги, мысленно сказала я.

«Краста» вышла в море с полуденным отливом, отшвартовавшись сразу после рукки дядюшки. Команда слаженно развернула паруса, и легкий ветерок едва не заставил взлететь скоростную лукку. Полдюжины косых треугольников вынесли нас из залива едва ли ни в одно мгновение. Острый нос стремительно взрезал воду, оставляя за кормой две белопенных полосы.

– На Жемчужину, – крикнула я рулевому, и тот заложил крутой вираж.

Вцепившись в канат носового ограждения, я свесилась за борт, вытянув руку и ловя ладонью брызги. Наслаждаясь соленым привкусом истинной свободы, оседающим на губах белой корочкой.

Вот то, ради чего действительно стоит жить и умереть. Бесконечно синее море и стремительный полет над волнами. Впрочем, лучше – жить! А значит, и выполнять долг.

Слизнув с ладони горьковатые капли, пробралась на корму, нырнула в маленькую каютку всего пяти лей в длину. В пропахшей смолой деревянной коробке из светлого дерева умещалась узкая кровать и откидной стол, за раздвижными дверцами скрывались шкафчики. Сейчас на плотном, набитом сушеными водорослями матрасе сидел мой господин.