Ярослав Бабкин - Ожившие пешки Страница 103

— Я готова пойти на риск, — сказала Бетиция, — но эта волшебница предупреждала меня о большой опасности, и я не хочу подвергать этой опасности других людей.

— Госпожа Бетиция, — грустно усмехнулся Ялмар, — я пятнадцать лет был капелланом и лекарем в наёмных ротах. Если б каждый раз, когда я подвергался опасности, мне доставалось по медному грошу, я стал бы просто неприлично богат…

— Но что ты сможешь сделать?

— Узнать больше, чем это можете сделать вы, сидя в этой каменной клетке. За стенами замка люди могут быть разговорчивее. Я доберусь до Бычьего Лба и выясню, что там происходит, посплетничаю с местным жителями, возможно, мне удастся разговорить и саму колдунью…

— Хорошо, а мы, тем временем…

— Вы, тем временем, будете сидеть в замке, отдыхать и набираться сил. Чует моё сердце, они нам ещё понадобятся.

Сторожевой замок давно остался позади, вместе с окружившими его шатрами и поднимавшимися в холодное зимнее небо дымами костров. Они миновали лес, мост и небольшую деревеньку, а на горизонте уже темнела громада Бычьего Лба. Но всю дорогу Мольфи оставалась мрачной. Разговор в капелле вывел её из равновесия и навёл на размышления. И размышления эти сложно было назвать весёлыми.

И ещё этот жрец, прибившийся к ним по настоянию капитана Климпа. Тот, видите ли, хорошо его знал… Полдороги они с капитаном весело беседовали, и, судя по доносившимся до неё отрывкам разговора, Климп успел наговорить своему боевому товарищу много лишнего. Мольфи была страшно рада, когда в деревеньке, заметив знаки его сана, какой-то селянин чуть ли не в ноги повалился, умоляя капеллана помочь тяжелобольному.

Этому Ялмару жутко не хотелось оставлять их, но долг перевесил, и когда они с тем мужичком уехали, она вздохнула с облегчением. Не хватало ещё притащить этого любопытного капеллана в замок…

Не удержавшись, она всё таки укорила Климпа за разговорчивость.

Тот посмотрел на неё из-под своих кустистых бровей и ответил.

— Он был нашим лекарем много лет. И он дважды спасал мне жизнь…

Мольфи не стала возражать. Она-то знала капитана по сути всего несколько месяцев. Да, в детстве она его изредка видела в родном городке, но мало ли кого она там видела.

Некоторое время они ехали молча, потом она спросила.

— Ты помнишь тогда, осенью, вы не дали палачу Сигибера увезти меня в Бычий Лоб.

— Помню, — кивнул собеседник.

Они ещё некоторое время ехали молча. Кони шли бок о бок, вдоль покрытых инеем кустов.

— Это потому, что я была вашей землячкой, — сказала она скорее для себя, чем для капитана, — я просто родилась в том же самом городе, что и вы.

Климп снова кивнул.

— А если… если это случится опять? — тихо произнесла она глядя в сторону.

Капитан пожал плечами.

— Ты же не перестала быть нашей землячкой…

Мольфи поджала губы, по-прежнему глядя на несколько одиноких сосен, возвышавшихся посреди заснеженного поля.

— Ты много добилась, — добавил капитан, — старый Торбен может тобой гордиться. Не у каждого дочь становится настоящей волшебницей. И ты была добра к нам, когда привела к Родгару. Ты сохранила наш отряд и убедила Родгара открыть капеллу, чтобы те, кто остался в старой вере, могли помолиться. Люди этого не забыли.

— Это я просто так спросила, — она повернулась и посмотрела на капитана, — просто так…

Тот понимающе улыбнулся в усы.

— Когда приедем, не стоит никому говорить про этого Ялмара… и вообще, — добавила она.

— Хорошо.

— Я хочу поговорить с Родгаром сама… — девушка снова посмотрела на проплывавшие мимо сосны, — у меня появилось к нему несколько вопросов.

Пихты были огромны. В два-три обхвата у земли, они поднимались в небо кудрявыми тёмно-изумрудными колоннами, мягко раскачивавшимися на ветру. Но рядом с башней даже они терялись, вызывая у Ялмара мысли о хвощах, росших на болотце рядом с давно им покинутым родным домом. Он почесал в затылке, разглядывая колоссальную постройку.

— Ты говоришь, ваш прежний целитель убился, свалившись с лестницы, — задумчиво спросил он провожатого.

— Не здесь, вашмилсть, дома у себя, — провожавший его селянин был словоохотлив, — он завсегда меня просил ежли куда ехать. Прошлый раз я его в башню-то отвёз. К больной, значица. На третей день только он и вернулся. И сказал, чтоб я, значит, его снова бы отвёз, когда надо будет. Я, значит, захожу, а он и лежит под лестницей-то. Закоченел уже… А лестница-то тьфу. Ступеней десяток, не боле. И как его угораздило, не пойму. Молодой ведь был, здоровый. Вот значица, каждому на роду написано…

Под его незатейливый и уже четвертый раз за дорогу повторяемый рассказ они подъехали к прилепившимся к основанию башни зданиям. Навстречу выбрался небольшой сухонький старичок, внимательно осмотревший гостей.

— А где Раст? — подозрительно спросил он.

— Помер, — вздохнул селянин, — с лестницы упал и помер…

Взгляд старичка стал ещё более подозрительным, однако он спросил у капеллана.

— Раны лечить умеешь?

— Пятнадцать лет в наёмниках, — сказал Ялмар, — если я уж что и умею лечить, то именно раны…

Старичок кивнул и повёл его внутрь.

— Если что, я через день заеду, — пообещал им вслед селянин, и начал разворачивать сани.

Капеллан с провожатым миновали конюшню, дровяной сарай, несколько коридоров, и вышли в огромный вертикальный колодец, уходивший далеко вверх. Вдоль стен кольцами загибалась винтовая лестница с подёрнутыми инеем ступенями.

— Ничего себе… — потрясённо вымолвил Ялмар, оценив высоту шахты.

— По дороге есть несколько площадок с лавками, можно присесть и отдохнуть, — деловито уведомил его старичок, вручая факел, — а наверху тебя встретит паренёк, его зовут Манч, он расскажет, что к чему.

Он не ошибся. Манч его действительно встретил и кратко изложил суть дела. Ялмар молча выслушал, периодически кивая, в знак того, что всё понимает, а не только пытается перевести дух.

— Раны уже почти затянулись, но… — Манч замялся.

— Да? — собрав всю солидность, поинтересовался Ялмар, силясь, чтобы сбивающееся после длительного восхождения дыхание не слишком бросалось в глаза.

— В общем это… у неё с головой не очень здорово последнее время, — юноша с надеждой посмотрел на капеллана.

— Голова — предмет тонкий, — вздохнул Ялмар, — но раны я осмотрю.

Он протёр взмокший лоб платком, ещё раз мысленно высказал всё, что думает о строителях таких высоких башен и таких длинных лестниц и пошёл к больной.

Раны оказались внушительными, но, как и сказал Манч, уже почти затянулись.