Михаил Михеев - Охота на невесту 2 Страница 11

Адрис играет, а он, Корбин, поет… Мама, роди меня обратно! Встретились две бездарности.

Корнелиус о чем-то шепчется с Кариной. Это при том, что он, как казалось Корбину, относится к ней не то, чтобы настороженно, а, скорее, малость пренебрежительно – ровней своему сыну он ее, похоже, не считает. Если быть до конца честным, Корбин был с ним в этом согласен – провинциальная вдовушка и знаменитость международного масштаба… Хотя Прим, вроде, пока что вполне счастлив, так что пусть его.

Элька сотворила огненный шар. Ар-ригинально, а ведь она чистый менталист. Считается, что магам-менталистам такие игрушки сотворить невозможно в принципе. Шар летает по комнате, все ловят его, как бабочку… До тех пор, пока он не вылетает в каминную трубу, проделав перед этим в ограждающей камин решетке солидную брешь.

Веллер жрет. Иначе и не скажешь – именно жрет, так, будто его перед этим месяц не кормили.

Корнелиус на спор достал ногой до настенного светильника. Ну ничего себе! Похоже, молодость вспомнить решил. Он, Корбин, повторил… Да уж, посуда бьется к счастью. Интересно, к чему бьются плафоны?

Джурайя смеется. Ее, похоже, весь вечер на хи-хи пробивало. А вот что было дальше?

Память подсказала. Корбин рывком сел на кровати и взвыл – голова будто взорвалась от боли. Ну надо же… И, главное, тут помню, тут – не помню… Проклятие!

Корбин схватился за голову. Ого! Похоже, тут не только дурманящие палочки да вино. На затылке явственно прощупывалась небольшая, но очень горячая шишка. Случайно задев ее, граф взвыл снова.

Кое-как встав, Корбин босиком (о боги, а ведь на празднике он точно был в своих любимых тапках!) прошлепал к вделанному в стену потайному шкафчику. Ну да, так и есть – та отрава, которой он в молодости лечился от похмелья, по-прежнему на месте, и наверняка не выдохлась – рядом кристалл, погружающий содержимое шкафчика в стазис. Дезактивировав заклинание, Корбин достал пузырек, налил в кружку воды, добавил десять капель лекарства… Подумал, покосился на свое отражение в зеркале и, вздохнув, добавил еще столько же, взболтал. Понюхал…

Бр-р-р… В нос шибануло нашатырем. Боги, какая гадость! Стараясь не дышать и подавляя рвотные позывы, Корбин залпом осушил кружку и замер. А ничего так, действует. Во всяком случае…

Додумать он не успел – успел только добежать до туалета, благо в его комнате был свой санузел. Минуты две Корбина усиленно выворачивало, но тут уж ничего не поделаешь – организм, подхлестнутый алхимическим, усиленным магией зельем активно очищался от той дряни, что с вечера была вполне даже добровольно в него запихнута. Впрочем, пускай уж лучше так – легче две минуты потерпеть такое вот издевательство, чем целый день мучаться похмельем.

Ну вот, вроде бы, отпустило. Состояние, конечно, далекое от идеального, но все же куда более приличное, чем пятью минутами ранее. Если по-простому, то жить будем, хотя, возможно, не хорошо и недолго.

Корбин кое-как умылся, потом, посмотрев на себя в зеркало, плюнул и, на ходу сдирая мятую одежду, полез под душ. Хорошо хоть, поместье Корнелиуса могло похвастаться собственной водонапорной башней. В городе практически везде, кроме королевского дворца, мылись, в лучшем случае, из обычных рукомойников, а полное омовение осуществляли, дай Единый, раз в два-три месяца. Привыкшего к чистоте и еженедельной бане провинциала Корбина это, в свое время, безумно раздражало. Потом ничего, привык, хотя к запаху, исходящему, порой, от столичных жителей, он так до конца и не притерпелся. Женщины-то еще обычно старались скрывать свои запахи духами, хотя, порой, теряли чувство меры, и результат выходил, в прямом смысле слова, убойным. Мужчины же этим и вовсе пренебрегали. Корбина это бесило, но он умел заставлять себя не обращать внимания на досадные мелочи – только старался держаться подольше от столичных дам, их серебряные вошеловки его решительно отпугивали.

Правда, в королевском дворце бил мощный артезианский источник, поэтому с водой проблем не было. Король чистотой, конечно, тоже не злоупотреблял, но все-таки мылся почаще своих подданных. Большинство магов, как Корбин знал, за собой следили, но для получения должного эффекта просто заставляли воду течь, куда им хотелось, с помощью магии. Корнелиус же, насмотревшись в Айноре на тамошние достижения, построил в свое время в поместье водонапорную башню, заполнял ее, по мере необходимости, с помощью магии, заодно тренируя учеников, и всегда имел столько воды, сколько ему требовалось, причем под необходимым напором. Выходило проще и дешевле, чем извращаться каждый раз с магическими потоками. Корбин, посмотрев в свое время на башню и оценив ее удобство, построил в своем замке такую же – очень удобно получилось.

Постояв несколько минут под бьющими со всех сторон ледяными струями, Корбин почувствовал себя почти что в норме. Обильно намылился и, поработав над собой жесткой мочалкой, от чего и без того покрасневшая кожа начала, в буквальном смысле слова, гореть, он смыл пену и понял, что жизнь налаживается. Вылез из душевой, растерся мягким полотенцем и, оставляя на полу мокрые следы, вышел в комнату. Там он вызвал ток теплого воздуха и с минуту, раскинув руки, просто блаженствовал, после чего, окончательно обсушившись, понял, что ему, в общем-то, совсем хорошо. Если бы еще не гаденькая мыслишка, по-прежнему точившая его изнутри, можно было бы считать, что жизнь и вовсе удалась.

Открыв еще один шкаф, Корбин убедился, что и чистая одежда тоже на месте, причем безо всякого стазиса – спасибо Полин, похоже, она присматрывала за состоянием его комнаты, пока он на всех дулся. Почему Полин? Да потому, что от остальных такого внимания не дождешься. Корбин быстро оделся, привычным, до автоматизма отработанным движением кинул в ножны меч. Не то, чтобы кто-нибудь мог угрожать ему, тем более здесь, но клинок был таким же привычным атрибутом одежды, как штаны, или там рубашка. За долгие годы Корбин настолько привык к внушительной тяжести на бедре, что без меча, пусть даже такого, как сейчас, парадного, легкого, с изукрашенной гардой, чувствовал себя почти что голым. Впрочем, хотя меч и был парадным, но от этого декоративным он отнюдь не стал – клинок был сработан из прекрасной стали, баланс был отличным, а гарда, при всей своей богатой отделке, надежно защищала кисть. Красивый атрибут положения в обществе, изящная игрушка, в любой момент способная превратиться в оружие для отстаивания чести, а в руках Корбина, если называть вещи своими именами, в инструмент палача, жуткий по своей эффективности. Корбин привычно погладил эфес – все-таки в любом оружии есть какая-то магия, человек с оружием и человек без оружия – это два разных человека.