Михаил Соколов - Властитель Страница 11

5

ДУМАЮ, ПАЦИЕНТ ВЫЖИВЕТ

Звездочки-искры все еще пытались организоваться в созвездия.

Я с трудом собрал себя из этого темного ничто. И услышал голоса:

– Вы с ума сошли, майор! Вам хочется отправиться на Уран? Разве можно было так бить?!

И тут же знакомый, дрожащий от бешенства голос возник из туманности, где я все еще пребывал:

– Еще пусть скажет спасибо, что я не убил его. У этой сволочи слишком крепкий череп. И жаль, что он не подох.

– Хорошо, что не подох. Пусть только поправится, а тогда я лично отделаю его, как никто никого не отделывал. Кто на Стражникова руку поднимет, живым не останется. Ни за что!

Голоса ватно звучали, отдаваясь в голове тупой болью. Я собрал все силы и все-таки открыл глаза. Я плавал в поле реанимационной ванны на платформе медробота, видимо, спешно вызванного в полицейское управление. Окно-экран, разделенное на десяток клеток, впустую демонстрировало записи урановой жизни. Мне стоило бросить один взгляд, чтобы узнать. Видимо, не тратя впустую время, легавый народ решил освежить свои скудные знания о порядках на каторге.

Рядом с ванной стоял медицинский техник в светло-зеленом халате.

Я с усилием сконцентрировал зрение. Здесь был майор Михайлов с пластырем-повязкой на челюсти, а в залитом пенным бинтом чучеле я узнал толстозадого Стражникова. Техник по-свойски выговаривали майору. Возможно, подумал я, они частенько встречаются этак в рабочее время.

Наконец, посоветовавшись с медроботом, техник заявил:

– Конечно, мы его забираем. Надеюсь, майор, он не умрет.

– Вот уж чепуха, – прохрипел я, и полицейские соизволили обратить на меня внимание.

Все сгрудились вокруг моей ванны. Майор Михайлов нехорошо улыбался сквозь бинты.

– Послушай, Орлов! (Он игнорировал сообщение идентификационного банка) Не знаю, как ты там подсуетился. И не знаю, кто тебе помог поменять личность, но запомни: для меня, как бы ты ни перекрашивался, ты останешься убийцей моего бра та, И я тебе не завидую.

Видно, мой удар его еще больше раззадорил.

– А я, когда выйду из больницы, – с усилием выдавил я, – первым делом разделаю тебя под орех. И твоего некрофила-лейтенанта. Вам обоим пригодится моя наука.

Техник хихикнул:

– Думаю, пациент выживет. Вперед протолкался Стражников. Сквозь бинт кое-где проступала кровь.

– Неужели мы так и отпустим этого ублюдка?

– Остынь, Павел, – отмахнулся майор Михайлов.

Лейтенант сделал движение, чтобы наброситься на меня. Не знаю, может, он еще больший дурак, чем я предполагал, но его всерьез удержали. В глазах у меня стало темнеть. Чувствуя, как погружаюсь в рыхлое беспамятство, я не смог отказать себе в удовольствии и из последних сил поднял к забинтованному лейтенантскому носу сакраментальную фигуру из трех пальцев.

Я потерял сознание с чувством глубокого удовлетворения, унося с собой в темноту образ тут же взбесившегося лейтенанта и слабые смешки его коллег.

6

ЧУТЬ ЖИВЫМ НЕ СВАРИЛИ

Окончательно я пришел в себя на третьи сутки. До этого были просветы, которые смутно переплетались со сновидениями, где обитали и зеленые халаты, и бинты, и уколы, и громкие голоса недобитых легавых. Но это было. А сейчас все обрело предельную четкость и перед моим силовым коконом появился знакомый уже техник.

– Вообще-то вам следует еще несколько дней полежать. Но если хотите, можете уйти отсюда. В принципе, вы здоровы, хотя я и не понимаю, как вам удалось так легко выкарабкаться.

Голова моя смутно (без особых, впрочем, неприятных ощущений) гудела. Я пощупал затылок сквозь пенный пластырь

– Мы поставили вам три скобки в черепе. Ничего страшного, просто трещина. Но у вас имеются следы серьезного ранения. Мы ознакомились с вашей медкартой. Очень интересный случай. Неужели последствия не самоликвидировались?

– Если вы спрашиваете, вспомнил ли я что-нибудь новое, то увы. Как не помнил, так и не помню.

– Я бы посоветовал вам обратиться к инфору. Если ничего не прояснится, то хоть о себе больше узнаете.

– Инфор?

– Инфор. Ну, это… инфор, в общем.

Повинуясь невысказанному желанию, поле немедленно поставило меня на пол. Сейчас же одна из стен стала прозрачной и, обратившись в экран, одного за другим в идиотских позах и разных костюмных вариантах продемонстрировало мне меня же.

– Что за…

– Не пойдете же вы голым. Шкаф предлагает вам модные в этом сезоне модели одежды. Выбирайте, что вам больше нравится.

– Какая разница!..

– Тогда я посоветовал бы вам это. Я был согласен и вскоре весь в чем-то голубом с золотым покинул сей приют, неожиданно получив и удостоверение личности на имя Волкова Сергея Владимировича.

Я сделал вывод, что майору пришлось уступить, признав свое поражение и мою правоту.

Сказать по правде, но амнезия доставляла мне массу неприятностей. Мало того, что я не помнил, кто я есть, а анкетные сведения часто просто затушевывали истину, но вместе с подробностями биографии я забыл и элементарные вещи, которые и ребенок знает с детства.

Сейчас, впрочем, меня провожал техник, странно не обращавший внимание на стены, которые, правда, немедленно расступались перед нами.

Мы вышли в большой коридор и тут же наткнулись на полные неясного красноватого света цилиндры – шахты лифтов. Один из них уже ожидал – меня, как оказалось, ибо, стоило мне зайти, сразу пошел вниз. Медтехник, имени которого я так никогда не узнал, остался там наверху и, конечно, в прошлом.

Я опускался долго. Попеременно уходили вверх сечения сводов. Я потерял им счет, лифт все опускался и опускался, это напоминало движение по кругу, если бы не было направлено вниз. Я погружался в дремотную задумчивость, причина которой была частично моя недавняя травма, а частично – мысль о ближайших планах, тоже поглощавшая мое внимание; часть прозрачного цилиндра открылась, и я пошел куда глаза глядят.

Собственно, моей первой задачей было отыскать убежище – привычка, за последние годы въевшаяся в плоть и кровь. Мне необходимо было место, где в крайнем случае я мог бы отлежаться: я хотел найти гостиницу.

В общем-то я чувствовал себя неплохо, и если бы не неопределенность положения, все было бы нормально. Я заметил, как сквозь плиты тротуара слабо пробивался свет, плыли неясные тени – вероятно, просвечивал подземный этаж. Мимо меня беззвучно проносились черные капли машин. Небо, темно-синее надо мной, розовело на закате сквозь провалы громадных зданий. Я увидел движущийся тротуар и поехал на нем. Надо мной проплывали каменные арки, соединявшие соседние дома, в какой-то момент слившиеся в монолитное строение, внутрь которого и внес меня тротуар.