Патриция Бриггз - Удар Ворона Страница 11

«Горы – две стороны медали, – думал спустя несколько дней Таер. – Их появление означает, что путники приближаются к дому. Но в то же время передвижение замедляется».

Лер и Джес обычно уходили вперед, искали добычу, следили за возможными грабителями, предоставив женщинам плестись с калекой и его старым боевым конем, как думал о себе и Скью Таер. Путешествуя с кланом Бенрольна, он привык ехать верхом, пока остальные идут пешком, но теперь, когда его спутницами были только женщины, это его мучило.

Когда они вышли на относительно ровный участок дороги, Таер со стоном спустился на землю.

– Что ты делаешь? – Сэра, подбоченившись, хмуро посмотрела на него.

– Хочу немного пройтись, – ответил он, сопровождая слова соответствующим действием.

– Брюидд велела тебе беречь колени. Сэра взяла его под руку и пошла рядом.

– Это было неделю назад, – сказал Таер. – Я буду идти, только пока дорога ровная. Скью должен отдохнуть.

– Нет, не должен, – упрямо сказала она. – Таер… – Она замолчала. Потом продолжила мягче: – Я знаю, что слишком тревожусь. Но мне это ненавистно. Ненавистно то, что ты ранен. Ненавистно потому, что я не принесла в жертву людей, которые это сделали: они просто умерли.

Он погладил ее локоны и наклонился, чтобы поцеловать.

– Ты не отвечаешь за все, что происходит, мой Ворон. Не можешь избавить нас от боли и тем более смерти. Это не в твоих силах. Тебе лучше принять это, любимая.

Она ничего не ответила, только плотнее прижалась к нему на ходу.

– Но это трудно, – сказала она, когда ровный участок кончился и Таер остановился, чтобы сесть верхом.

– Что трудно? – спросил он с гримасой боли. Идти было достаточно тяжело, но садиться верхом вообще ужасно. Колени не сгибались, он не мог продеть ногу в стремя, а правое колено особенно болело, потому что на него пришлась вся нагрузка. Таер терпел, он сумел сесть в седло, но с огромным трудом.

Сэра ждала, пока он не сел, потом ответила на его вопрос:

– Моя задача – обеспечивать безопасность других. Для этого я выросла, и отчасти это и значит быть Вороном.

Он удерживал Скью на месте, сверху вниз глядя на жену. Она крепка и, боги знают, сильна. Он это знал, но в глубине души видел, как легко причинить ей боль и сколь непрочна ее плоть. Он видел женщину, которая весила меньше его самого и любого из его сыновей.

Он любил в ней все. Если бы она не была Вороном, она не была бы его Сэрой. И он не хотел ничего менять в ней, даже если это значит, что она должна будет принять свои обязанности и оставить ферму, оставить его. Но ему это, конечно, не нравилось.

– Правда? – негромко спросил он. – Может быть. Но эти рассказы такие древние, Сэра. Они древнее империи, древнее орденов и Падения Безымянного короля. Ты уверена, что права? Может, существует что-то другое, что должны делать Вороны, Совы и все остальные ордены? Может, есть причина, почему Джес страдает от когтей Орла. Надеюсь, что она есть. Может, какие-то неразумные колдуны решили, что дети детей их детей должны за что-то платить. Ведь ты платишь слишком дорого.

Хенна остановилась, подняла камешек, который привлек ее внимание, и положила его в карман. Небо затянуто тучами, но дождя еще нет. Может, ей стоит вернуться на дорогу и присоединиться к Сэре и Таеру.

Когда парни уходили на охоту, Хенна старалась оставить Сэру с Таером наедине. Между ними возникло какое-то напряжение, в котором им нужно разобраться, а бродить в одиночку Хенне не трудно. Ей нравится одиночество: оно дает возможность подумать.

У нее было достаточно времени, чтобы понять, что решение отправиться с семьей Джеса было верным. Человек, отказавшийся от своей человеческой сущности ради власти, никогда не простит удар, нанесенный Таером его планам. Рано или поздно Черный отыщет их, и Хенна намерена была присутствовать, когда это произойдет. В конце концов, ведь в этом цель ее существования – не подпускать тени к людям.

Да, решение ее было верным, но не для Джеса. Не для Джеса. И она намерена была прекратить причинять ему боль.

Достав камешек из кармана, она как можно дальше бросила его. Камень попал в ствол дерева, отскочил от коры и с глухим стуком упал на землю.

– Что случилось? – спросил Джес, заставив ее вздрогнуть. Защитники все такие.

– Ничего, – ответила Хенна, не поворачиваясь к нему. – Я просто подумала, что пора вернуться к твоим родителям. Они будут гадать, где мы.

– Я не отец, – сказал Джес. Теперь он был так близко, что она кожей ощущала тепло его тела. – Я не могу определить, когда ты лжешь.

– Я всегда лгу, – ответила она. И сказала правду, хотя постаралась говорить как можно небрежнее.

Медленно, чтобы у нее было время отодвинуться, Джес прислонился к ее спине, обнял руками за плечи и привлек к себе. От его дыхания шевелятся ее волосы, и она закрыла глаза, чтобы лучше это чувствовать. Очень давно никто к ней так не прикасался. В этом объятии не было ничего сексуального – если бы было, она бы высвободилась. Но она не могла отказаться от предлагаемого им утешения.

Глаза ее жгло от слез, хотя она сама не понимала почему.

– Ты устала, – прошептал Джес и обнял ее крепче.

– Мы с Сэрой легли спать слишком поздно, – ответила она.

Он покачал головой.

– Нет. Ты не сонная. Усталая.

Она устала от тщетной битвы, которая никогда не кончится. Они сумели уничтожить Путь – эта задача казалась неосуществимой, когда она с Сэрой и ее сыновьями направилась в Таэлу. Но они как-то ее решили, хотя торжества в этой победе не было: Черный уцелел. И даже если они смогут уничтожить этого Черного, появится другой. Пройдет десять лет или два столетия, но появится человек, обезумевший от стремления к власти, и захочет жить вечно. Что бы она ни делала, этого никогда не будет достаточно.

– Очень устала, – повторил Джес, слегка покачивая ее. – Ш-ш-ш. Не плачь…

Ей хотелось утонуть в его объятиях. У него такие сильные руки; она не помнит, чтобы чувствовала себя в такой безопасности, как в его руках. Только с Джесом. Ей нравится запах дерева и земли, которым пропитана его кожа. Нравится…

Но она не хочет причинять Джесу боль.

Она высвободилась и повернулась к нему лицом.

– Я не плачу. Просто дождь начался.

Он наклонил голову, поднял руку, и на ладонь ему упало несколько редких капель. Джес мягко улыбнулся.

– Отец знал бы, что ты лжешь. Хенна нетерпеливо вытерла лицо.

– В таком случае хорошо, что ты не твой отец. Улыбка его стала шире, он кивнул.

– Особенно потому, что моя мать очень расстроилась бы, если бы отец испытывал к тебе то, что испытал я, когда обнимал тебя.

Он эмпат. Как она могла забыть?