Елена Ларичева - Сонная ученица Страница 11

- Учитель, - осмелилась я, рассматривая волнистые пряди, упавшие на его высокий лоб. - А мы, Сновидцы, можем что-то освоить из явного чародейства или нет?

Он помрачнел, обернулся, поймал мою ладонь своей и вздохнул.

- Ты - да. Я - нет. Я не буду препятствовать, пожелай ты изучить его основы. Как только освоишь меч, шпагу, арбалет и ружье, и выгонишь взашей растреклятого эльфа.

Ах, учитель, недоговариваешь ты многого. И мной дорожишь, хоть и стесняешься этого. Сам себе не можешь сказать - как перспективной ученицей дорожишь, или иначе. А я лезть тебе в душу не хочу. Боюсь.

Повинуясь опасному порыву, я сжала его ладонь в своих, утонула в лиловых глазах. Кажется - вот-вот, и провалюсь в Запредельное без медитаций.

- Пошли работать, ученица, - он настойчиво разорвал контакт, высвободил руку и покатил коляску в дом. - Все равно спать уже поздно.

Ах ты, мерзкий чародеешка, на занятиях помешанный! Да ты эльфу в подметки не годишься! Хоть бы раз по-человечески поговорил!

Я расстроено поплелась следом. Придя в медитативную комнату, легла на кушетку, дождалась, пока он переберется с кресла на соседнюю, и закрыла глаза, повинуясь его тихим командам. Медленно, как крадущийся кот, он шептал слова расслабления, пока звенящий вихрь стрекоз не потащил мою душу в темные глубины небытия.

Сегодня мы оказались на пляже. Мокрый песок холодил ступни. Море недовольно бросало клочья пены, шипело, не подпуская близко к линии прибоя, и плевалось коричневыми комками водорослей. Бледное солнышко презрительно поглядывало вниз, не желая светить в полную силу.

Сокол, как всегда в безупречном темно-синем костюме, обнаружился за моей спиной. По птичьей голове я так и не научилась читать его эмоции. Таится, скрывается. Сам виноват, добровольно лишает себя моей дружбы … Одно могу сказать - ему доставляет огромное удовольствие ходить, хотя бы во сне.

Он наклонился, поднял выброшенный морем обкатанный, почти круглый камушек, подул на него. Камушек вспыхнул мириадами искорок, увеличился раз в десять, заиграл несуществующими в обычном мире красками. Тогда Сокол, ничего не говоря, прижал сияющее сокровище вначале к своему лбу, потом к губам, потом к груди, и только тогда протянул его мне.

- Забирай и отправляйся в свое место силы. Здесь большая часть необходимых тебе знаний. Если вдруг со мной что-то случится, или ты окажешься слишком далеко, чтобы попросить моей помощи…

Он умолк, отвернулся. Темные перья блестели на солнце. Черные сейчас глаза ничего не выражали.

- Учитель, я не собираюсь вас покидать, - попробовала возразить я.

- Ирава, слишком многое в этом мире зависит от чужих желаний. Сегодня во время Сновидения я понял - клубок дальней дороги подкатился к самому порогу. В ближайшие месяцы кто-то покинет дом. Не могу сказать пока - кто и почему. Чужие чары закрывают обзор. Тебе оставаться недоучкой опасно. А я, чувствую, опять не воспитаю ученика.

Он повернулся ко мне спиной и зашагал вдоль линии прибоя, не оставляя следов на песке.

- Подожди! Пожалуйста! - выкрикнула я, прижимая к себе ставший непомерно тяжелым камень.

Он остановился, но не обернулся.

- Сокол, расскажи о своих бедах. Расскажи, я все пойму. Тебе станет легче, - закричала я, спеша к нему. Ноги увязали в песке, и, казалось, я не приближаюсь к учителю, а отдаляюсь.

- Мне уже легче, Ива, - ответил он и растаял. Проснулся, чучело недоделанное! Сбежал, как всегда!

Я обняла покрепче камень, улеглась на песке и приказала своим стрекозам отнести меня за белую ограду к разрушенному храму. Знания Сокола я сохраню и изучу. Сегодня он поделился со мной первой ступенью чародейства. Это ценный дар, но отчего такой горький?

Знать, понимать, использовать - три составляющие любого мастерства. Три составляющие моего ученичества у Сокола. Что нам грозит, раз ты так стремишься доучить меня как можно скорее?

Когда я проснулась, наставника уже не было. Зато на кухне болтали, хохотали Людоед, Пучок и некто третий, чей голос был мне смутно знаком. Я взглянула на часы. Первый час пополудни. Долго же я провозилась с камешком, вытаскивая из него великие откровения чародейства. Вставать не хотелось. Но я сделала над собой усилие, перебралась на соседнюю кушетку, скомкала подушку и пролежала еще с полчаса, пока болтуны за дверью не растеряли последние крупицы совести, и не начали ржать бесстыдно громко.

"Ирива, еще чуть-чуть промедлишь и пропустишь самое интересное", - сказала я себе.

Зеркало бы сюда и расческу… Видок у ученицы чародея - ворон на поле пугать. Ну да ладно, Людоед насмотрелся на меня всякую. После занятий с Пучком - я тоже не эталон красоты. А третий - сам виноват, что приперся без предупреждения. Пусть теперь расплачивается за проявленную беспечность.

Для усиления эффекта я взлохматила шевелюру еще больше и направилась на кухню.

- Добрый вечер, бездельница, - первым меня увидел Пучок, высовываясь из-за початых бутылок с абрикосовой наливкой.

- День еще, труженик, - вяло огрызнулась я, хлопая глазами.

Людоед кивнул мне, сосредоточенно закусывая очередную рюмку. Мол, еще слова на тебя тратить. И так каждый день глаза мозолишь.

Третий собеседник не спеша обернулся в мою сторону, и я внутренне содрогнулась, мысленно перебрала богатую коллекцию ругательств, почерпнутых от Людоеда. А внешне расплылась в наимилейшей из улыбок. Вот и свиделись, мой кровник. Или я твой? Не очень в этом разбираюсь. Зато уверена - ты меня не узнаешь. Если Миль не проболтается.

- Какая красавица! - воскликнул гость Людоеда, удивленно заламывая тонкие черные брови. - И ты ее от меня прятал столько времени? А еще друг! - обвиняюще повернулся он к эльфу. - Ах ты, орчий прихвостень!

Он легко подскочил со стула, упал передо мной на одно колено, облобызал руку и, буравя черными блестящими глазищами, сообщил:

- Элидар по прозвищу Ветер навсегда у ваших ног.

- Не верь ему, Ирива, - не переставая жевать, безжалостно испортил идиллическую картину эльф, - он редкостный повеса. А еще чародей, драчун и картежник. Если сядет за стол с самими Великими духами, есть шанс, что обыграет.

- О, что вы, наисладчайшая из тайн моей жизни, - заворковал Ветер, поднимаясь с колен и по-прежнему сжимая мою руку, - забудьте об этом выпивохе, дебошире и приемном сыне орчьего хана. С женщинами я всегда честен. Тем более с такими красавицами.

Все, я пропала. По позвоночнику будто пропустили разряд молнии. От звуков голоса чернявого душегуба хотелось танцевать, точно змее от мелодии дудочки. Я мотнула головой, скидывая чары, на что и Пучок, и Людоед согнулись пополам со смеху.