Рональд Колд - Братство Света Страница 11

Телохранители коменданта форта, привыкшие к трусливой покорности жителей Флориды, толком не успели ничего понять, а только с визгом шарахнулись в стороны.

Мастер С’Муга резко распахнул плащ и поднял навстречу летящему снаряду свои узкие и ненормально длинные ладони. Топор несколько замедлил свой полет и лег аккурат в правую руку адепта Нечистого. Комендант Балки с нечеловеческой силой метнул его обратно, в грудь стоящего с разинутым ртом плотогонщика. Удар опрокинул Семь Пальцев на спину и сбросил с высокого крыльца.

В открытую дверь стали один за другим выбегать сыновья убитого. Вернее всего, они хотели остановить обезумевшего отца от опрометчивого шага. Но увидев мертвое тело, они похватали ножи и рогатины и бросились на слуг Нечистого.

Мастер С’Муга в схватке участия не принимал. Он отрешенно смотрел, как свора его отлично натасканных и вооруженных лемутов расправляется с наглецами, осмелившимися поднять руку на темное воинство. Бой был жарким, но коротким. Мстя за секундный испуг, Волосатые Ревуны буквально в клочья изрубили саблями тела поверженных людей, а потом принялись за адское пиршество. Когтистые лапы вырвали из тел сердца, и торопливо запихивали их в вечно голодные пасти.

Потом началась экзекуция. Забрызганные кровью лемуты согнали жителей приболотного поселка к дому старосты. С’Муга коротко изложил оцепеневшим от ужаса людям суть дела, и там же собственноручно переломил шею старосты одним движением рук. Старший сын старосты, бледный от негодования и суеверного ужаса, притащил к С’Муге жену Семи Пальцев. Мастер Нечистого некоторое время рассматривал ее красные от слез глаза, а потом вдруг отвернулся, и пошел к выходу из поселка. Вздох коллективного облегчения еще висел в воздухе, когда бредущий вслед за своим хозяином последний лемут резко повернулся, и метнул кривой нож. Жена плотогонщика и мать троих мертвых сыновей растеряно посмотрела на роговую рукоять, выступающую из ее тела чуть левее ворота рубахи, прямо над сердцем. Потом она начала медленно оседать.

Мастер С’Муга и свора лемутов уже успели растаять в болотной дымке, висевшей прямо за околицей, когда люди разглядели, что мертвая жена Семи Пальцев держит в руках не ребенка, а пустой мешок из кожи, наполненный костями. Колдун за краткие мгновения, пока смотрел на жену дерзкого плотогонщика, выпил из ребенка всю жизнь без остатка.

В деревне, где случился этот конфликт между людьми и гарнизоном Мертвой Балки, с тех пор все пошло наперекосяк. В огородах завелись вредители, и это при том, что у ближайших соседей земля родила, как никогда; в болотах тонула скотина, ибо вешки, поставленные в торфяниках с незапамятных времен, оказались переставленными чьей-то недоброй рукой. Словом, жизнь у них там не заладилась.

Наместника Темного Братства стали бояться еще больше. Дело дошло до того, что ежемесячную дань, взимаемую Нечистым на кормление лемутов, стали оставлять на лысом холме в двух полетах стрелы от самого дальнего сторожевого поста. В некоторых поселениях пастухам и рыбакам дан строгий наказ: при виде приближающейся процессии из форта немедленно оповещать старост. В результате прогулки наместника оказались испорчены — стоило ему оказаться поблизости от околицы, как население спешно удалялось в леса. Гоняться за пугливыми селянами мастер посчитал ниже своего достоинства, и вампирские набеги прекратились.

Вместо этого комендант Балки выдумал новую забаву: плавать по мелким лесным речушкам на утлой лодочке из коры в сопровождении всего-навсего двух тщедушных гребцов, даже не лемутов, а существ, которых человеческий язык не поворачивался назвать людьми. Первое время развлечение получилось, что надо. Дважды из прибрежных камышей в лодку стреляли из лука, один раз прилетела острога, пущенная неверной рукой — расщепила весло и ранила гребца. Мастер С’Муга до последнего мгновения делал вид, что не подозревает о засаде, а потом отводил глаза мстителям. Немедленно лес наполнялся как из-под земли взявшимися солдатами форта. Лемуты, особенно те, что были выведены Нечистым из пород мелких лесных хищников, легко брали след. После непродолжительной травли неудачливых мстителей доставляли в форт. Больше живыми их никто не видел. На перекрестке лесных троп и тележных дорог Волосатые Ревуны врыли деревянный кол. К нему они приколачивали стрелами окровавленные скальпы жертв. Опознать их можно было по трем коротким косичкам, которые заплетали флоридские юноши, уходя мстить.

Последняя засада на коменданта Мертвой Балки имела место почти год назад, но люди еще помнили мать неудачливого мстителя, которая помутилась умом и бросилась в торфяное болото, прознав от соседей о том, что волосы ее сына висят на Столбе Скорби.

Именно поэтому дюжие молодцы спорили со старухой у околицы села, не рискуя подойти ближе к сидящему неподвижно адепту Зла. Во всем им чудился подвох: в том, как весело щебечут птицы на опушке, хрустят ветви под ногами зверья в лесу, даже веселый хруст первого ледка в ручье казался зловещим.

Мастер С’Муга продолжал сидеть на камне, спиной к людскому поселению, бессильно уронив свои пугающие руки на колени. Он все так же походил на гигантскую багровую птицу, разбитую ветром о прихваченную ранним морозом землю. Вот только голова его, прежде неподвижная, раскачивалась из стороны в сторону.

— Подойти бы, да ка-ак дать вилами в бок! — мечтательно проговорил рыжий лесоруб, не переставая обшаривать окружающие перекресток заросли пытливым взором. Его собеседник поежился от холодного ветра, и заткнул за ворот кафтана раздвоенные концы своей черной как смоль бороды.

— Старая карга дело говорит. Не просто так он сидит, изверг. Соскучился по убийству. С середины лета, почитай, не привозили в Балку северян. Мучить ему некого, вот и подставляется. Небось под плащом-то у него — кольчуга, а во-он за теми елями сидит пара-тройка Волосатых Ревунов, и лапы держат поблизости от луков. Пойдем лучше, а то я, на его голую спину глядя, сам не свой становлюсь. Видишь, как рука на рукояти ножа побелела. Затекла…

Бородатый лесоруб принялся растирать правую руку, а старуха ехидно на него посмотрела, и заковыляла к селу, бросив на ходу:

— Перевелись настоящие мужики. Помню, бабка моя рассказывала — когда Нечистый сюда только пришел, его встречали рогатинами да дротиками. Не то, что сейчас — еще меж собой дерутся, кому первому дань к лысому холму тащить.

— А бабка твоя не рассказала, что стало с теми поселениями, молодцы которых Нечистого копьями встретили?

Рыжий еще раз посмотрел на согбенную фигуру коменданта Балки, и зашагал вслед за старухой. Ему ответил бородач, с трудом поспевающий за ними — одна нога у него была изжевана болотным кайманом позапрошлым летом и еще не зажила.