Дмитрий Напольских - Четыре голоса Тьмы Страница 11

Кто бы точно не попал в такую ситуацию, так это мой занудный братик. Синий никогда не расстается с двумя вещами: посохом и семейным портретом. Но к его чести стоит отметить, что он самолично обтесал свою корягу сразу после церемонии посвящения. В результате мой младший брат потерял немного в уровне концентрации магической энергии и в точности фокусировки заклинаний, ну и, разумеется, в глазах консервативно настроенных магов. Зато посох стал пригоден к более-менее удобному регулярному использованию.

Синий несколько раз участвовал в полушуточных дуэлях с другими студентами Академии. И пока его соперники возились со своими неповоротливыми дубинами, он одним стремительно брошенным заклинанием выигрывал поединок. А если оппонент ему не нравился, мог и посохом надавать по ребрам. "Примитивно, но эффективно", — приговаривал он при этом. Дикарь, в общем. Не тех варваров мамочка изучает. Ох, не тех.

А вот кто бы точно опростоволосился, так это папочка. Серый без посоха как маг был ноль. Да и как отец тоже. Что с посохом, что без него. Но с посохом он хотя бы смотрелся солидно. Не очень стыдно было с ним по улице идти. Посох, однако, он вечно где-то забывал. То дома, то у друзей, то в торговых лавках. Потом посыльные вместе с изрядными счетами за накупленное им бесполезное барахло приносили и отцовскую корягу. Приходилось доплачивать.

Разумеется, приличной карьеры он сделать не сумел. Ни в военной, ни в научной сфере. Так до конца жизни и остался адептом третьей ступени. Работал он, в основном, на более успешных магов. Тем было приятно иметь коллегу в услужении. Обычно Серый применял свои немногочисленные способности в воздушной магии в качестве садовника. Ну там тучки подогнать или отогнать, вредителей сдуть с цветочков или сорняки выжечь. Одно время он устроился в оранжерею Академии, но потом случайно сжег какое-то очень ценное растение и его оттуда выкинули.

Впрочем, главным делом своей жизни он считал поэзию. Или даже так — Поэзию. И терроризировал меня и Синего посредственными виршами, что называется, с младых ногтей. Братишка быстро привык к подобной экзекуции, размышлял во время пытки о чем-то своем, а потом даже делал Серому какие-то критические замечания по стихам. Того это приводило в дикий восторг. Моя же натура требовала активности, я постоянно взрывалась, устраивала скандалы. Серый переживал, а потом приходил ко мне с новыми творениями, в которых воспевал красоту поэзии и важность приобщения к культуре.

Хитрюга Синий в это время гулял с приятелями, читал или занимался какими-то малопонятными опытами в подвале. Оттуда потом тянуло тухлыми яйцами и в ужасе разбегались тараканы. Что только добавляло мне головной боли.

Бурая же, хоть и окончила Академию и числилась адептом Земли второй ступени, но магию не признавала совершенно. Предпочитала копаться в старых захоронениях и выяснять у дряхлых полуслепых шаманов местные варианты древней поэмы о Гугыгурхе-Воителе и Змее-Призыгыгыше, поглотителе солнца и двух лун. В таких важных делах магический посох был лишь помехой, поэтому он сначала валялся дома, а потом Бурая тайно продала его в портовом квартале каким-то канийцам. Ей надо было купить снаряжение для очередной экспедиции на север, которую отказался оплачивать Университет языков и культур. В кои веки нашлись там умные люди.

Я же от природы очень сильный маг. Нам, огневикам, это свойственно в большей степени, чем остальным. Воздушники без посохов мало на что способны, слишком "тонкая" им стихия досталась. Нам же любые артефакты нужны только для очень мощных заклинаний. Даже с голыми руками я могу выйти на бой с адептом любой стихии, кроме Огня, конечно, до пятой ступени точно. И победить. Сколько бы посохов у моего соперника ни было.

Но сейчас я опасалась безоружного старого некроманта, чьи способности ограничены поднятием примитивных зомби. И я искренне надеялась, что мои слова о том, что с высшей некромантией Заратайн знаком только теоретически, окажутся правдой.

— Господин Заратайн?

Мой голос прозвучал твердо, и некромант немного сник. Он почувствовал, что на меня сложно воздействовать таким образом.

— Госпожа Крор, зовите меня лучше по имени. К формальностям, если вам так будет угодно, лучше вернуться потом.

— Договорились, Диллан. Зовите меня тогда Лейлой или Красной. На ваш выбор.

— Лучше Лейлой. Боюсь, что я уже вырос из игр в прозвища. Хотя с детишками иногда, случается, и играю, — некромант улыбнулся, на секунду превратившись в добропорядочного и заботливого отца семейства. Но только на секунду.

Гарл нетерпеливо рыкнул из-под куста. Ему явно надоело лежать на одном месте, а покинуть меня в такой момент и отправиться на прогулку он, конечно, не мог. Заратайн не вызывал у него доверия. Некромант это прекрасно чувствовал.

— Умный у вас пес, Лейла.

— И очень опасный, Диллан. Для моих врагов, конечно, — я улыбнулась, слегка обнажая зубы. Долгие тренировки перед зеркалом дали прекрасный результат. Мастера смерти передернуло, и он отступил на шаг назад.

— Ну что ж, приступим, Лейла. Но сначала маленькая предосторожность, — Заратайн сделал несколько пассов руками и зашептал заклинание. Гарл угрожающе зарычал.

— Спокойно, Гарл. Я в безопасности!

Пес имел на этот счет свое мнение. Он уже не лежал под кустом, а застыл в угрожающей позе на краю поляны. Чтобы добраться до некроманта, ему теперь хватит и пары секунд.

Заратайн закончил заклинание и, медленно поворачиваясь, посмотрел во все стороны. А потом резким движением руки завершил волшебство. Гарл сразу успокоился.

— Что ж, Лейла, все нормально. В пределах трехсот ярдов, кроме нас троих, здесь нет ни одного существа крупнее белки. Лишние свидетели были бы совсем некстати. Можно начинать.

Он показал мне обрывки балахона.

— Тень древняя, Лейла. Очень древняя. Культисты, если бы у них даже были такие силы и возможности, смогли бы создать только новую тень. В теории это довольно просто. Необходима очень ровная поверхность и источник света. Масляная лампа или факел размешаются так, чтобы тень от человека, выбранного в качество жертвы, отбрасывалась на эту поверхность. На данном этапе ритуала необходимо добиться максимального соответствия, — некромант сделал паузу и повторил, — максимального соответствия между человеком и контуром его тени. Никаких искажений от колеблющегося пламени факела, никаких посторонних теней.

Я не понимала, зачем он говорит мне все это. Теперь ему будет не отделаться шутками про "зомбиные обобщения", если я решу сдать его Совету магов. Или Инквизиции, что гораздо хуже. Некромант скрыл от дознавателей немалую часть своей очень насыщенной жизни.