Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория Страница 114

Габриэль еще не закончил фразу, а старикан уже резво улепетывал в свою подворотню, бросив палку и осыпая проклятиями "мажьих выкормышей".

— Значит, в покое нас не оставили, — грустно вздохнула Одри, — два раза мало было Отступниковым прихвостням.

— И не оставят. Так что вспоминаем быстренько советы Смиренных братьев: ничего не обещать и никаких угроз с посулами не слушать, — напомнила Тайри.

— И по одиночке не ходить, — добавил Габриэль, — эх, зря мы из дома факелы не прихватили.

— Ничего, сейчас будет нам факел. — Адалер отломил ветку потолще, стянул с шеи шарф и намотал на нее. — У кого что во флягах? Мне нужно, чтоб горело!

Ром оказался у запасливого лейтенанта, как и спички.

— Вот так, — Даль высоко поднял разгоревшийся факел, — и пусть держатся от нас подальше.

На Императорской площади языки пламени тянулись к темному беззвездному небу, а народ пил, смеялся и танцевал. Друзей моментально затянули в огромный хоровод, и через минуту они уже лихо неслись по кругу, отбивая каблуками ритм и хлопая в ладоши. Потом стояли, протянув руки к огню, глядя сквозь искры друг на друга и загадывая о самом важном.

— Та-акая красивая пара, и та-ак быстро расста-анется, — нараспев протянул кто-то за спиной ваюмна, — а ведь могла бы жить вме-есте и помереть в оди-ин день! Вы ведь именно этого хотите, да? Отвечайте, только честно!

— А ты кто таков, чтобы спрашивать? — резко обернулась стоявшая рядом Одри.

— Не твое дело, деревенщина, — прошипел в ответ незнакомец, тут же растеряв напевные мягкие нотки, — шла бы ты отсюда, не портила людям праздник.

— Не дождешься, — Тайри тоже повернулась на голос, — ты, поди, от честного огня глаза под шляпой прячешь? Вон как на нос-то нахлобучил!

— Ты, красавица, не дерзи, а на вопрос отвечай. В Длинную ночь положено…

— Еще один знаток положенного сыскался, — хищно прищурился мастер, — сегодня от них просто проходу нет.

— Зря, зря ты так, чужеземец. Я мог бы от твоего груза тебя избавить, жил бы со своей красавицей — не тужил, а не таскался бы незнамо где. Всего-то и надо, что никуда не ездить этой зимой! Поселились бы на острове, тихо спокойно, никто не мешает…

— Остров — это мелко, вот звезд бы с неба на ожерелье, и чтоб лично Создатель в гости зашел, — издевательски усмехнулся внезапно разозлившийся ваюмн.

— О нем не говори, он тебе не поможет, ему все равно… — из-под нависших полей шляпы полыхнули кроваво-красные огоньки глаз, — а тебе, миледи, вот что скажу. Будешь упираться, не послушаешься — берегись. Я уж постараюсь, чтобы вся твоя жизнь одной сплошной проблемой стала. Где нитку протяну, где воронье перо оброню, где камень под ноги кину. Имей в виду, я своих обещаний не забываю.

— Ну, так и я своих тоже. — Тайри не боялась ничуть, даже сделала шаг вперед. — Обещала поехать — и поеду! А своей жизни я сама хозяйка. Можешь хоть лопнуть здесь, хоть ядом изойти, ничего у тебя не выйдет. В Длинную ночь подарки положено дарить, так держи вот на память!

Леди Даллет сунула за отворот его подбитого дорогим мехом плаща квадратный медальон с каким-то полустертым знаком.

— Дря-ань… — тоненько прохныкал человек, — мерзость монастырскую мне подсунула… Бо-ольно… Гос-с-сподин не простит, даже если на коленях приползешь, попомни это!

— Не приползет, и не надейся! — за спиной незнакомца нарисовались две крепкие фигуры в рясах. Взвились в воздух веревочные арканы и бесшумно охватили плечи и руки красноглазого. Тот сгорбился, втянул голову в плечи и зашипел, что твой змей на сковородке.

— Пойдем, пойдем, у отца-настоятеля пошипишь, он страсть как таких шипучих любит. И порезвее, нечего людям настроение портить. А вы, уважаемые, — обратился к друзьям один из монахов, — продолжайте веселиться. Выкиньте этого поганца из головы, был — да и сплыл. Не дело это — в светлый праздник о грустном думать. Всего вам хорошего!

Но хорошее настроение возвращаться не пожелало. Друзья кое-как добрели до дома Адалера, молча дождались рассвета, сидя в креслах на веранде и укутавшись меховыми одеялами.

Ярко горели жаровни, исходило паром подогретое вино в кружках, остывал на блюде пышный пирог, доставленный с императорской кухни, а друзья будто и вовсе не замечали всего этого. Только яркие солнечные лучи помогли им прийти в себя и вернуть спокойствие духа.

— Что будем делать? — осипшим голосом осведомился Габриэль и потянулся за вином. Похоже, этот вопрос стал в последнее время главным.

— То же, что и все. Праздновать, ходить в гости и ждать сюрпризов, — ответила Тайри.

— Потерпите. — Гай попытался улыбнуться, но губы не слушались, да и слова получились совсем не те. — Осталось уже недолго…

Слово упало, точно камень, разбив тонкое зеркало утреннего спокойствия. Мастер хотел всего лишь подбодрить друзей, а получилось, что снова заставил их тревожиться. Кто другой, наверное, наплел бы кружев из спасительной лжи и напускной веселости, но он этого и раньше не умел, а теперь уже поздно учиться.

Тайри показалось, что ее ударили под дых. Сердце болезненно дернулось, вдохнуть не получалось, в глазах закипели слезы. Она встала, чтобы уйти, спрятаться где-нибудь во внутренних покоях, пока никто не увидел, как ее ранили слова любимого мастера. Ведь он прав, им осталось недолго, в сущности. совсем ничего не осталось…

Точно в подтверждение ее мыслям, в прозрачной утренней тишине где-то далеко на реке трижды ударил медный судовой колокол. В ответ пропел горн: приветствовали подходящее к причалам судно. Леди Даллет горько усмехнулась. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, чей корабль может объявиться в Столице в первое утро нового года.

— Что это? — дрогнувшим голосом спросила Кеми, глада на мгновенно изменившихся в лице друзей.

— Валлиры. — Тайри сама себе удивилась. Получилось сказать, как о чем-то будничном, само собой разумеющемся. — Будем собираться?

— Завтра, — отрезал Адалер, — в первый день года никто никуда не отправляется. А сейчас всем спать, иначе вечером даже мыслей не соберем.

— Но…

— Никаких но! Вам мало событий прошедшей ночи? Забыли, что Отступник вряд ли играет по правилам?

— Командир прав, — признал Гай, — мы остаемся.

Уснуть? После слов Гая? После звука судового колокола, поставившего точку на всей прежней жизни? Тут не только спать — жить не возможно… Что делают нормальные люди, когда им плохо, когда опускаются руки, когда не видят выхода? когда сердце леденеет, а мысли бегут по кругу? Плачут? Молятся? Кричат и бьются головой о стену? Ищут помощи? Надеются на чудо? Ничего из этого Тайри не могла себе позволить или просто не умела. Искать помощи было не у кого, про чудеса она знала главное — их надо делать самим, для молитвы не считала себя достаточно верующей. А слез просто не было. Возможно, ей стало бы легче, возможно, выплакавшись, она нашла бы решение и силы, но и в этом ей было отказано. Оставалось только сидеть, укутавшись в огромный теплый плед, и смотреть до рези в сухих глазах на искрящийся снег за окном.

Без стука открылась дверь, знакомые шаги прозвучали за спиной.

— Не спишь? — негромко спросил Гай.

— Если ты мне не снишься, то не сплю.

— Желаешь убедиться, насколько я настоящий?

— У тебя хватает сил шутить, и это радует. Хотя все остальное я прекрасно чувствую.

— Это и плохо, родная. Ни к чему тебе лишняя боль.

— Демоны тебя раздери, Гай! — Выпутаться сразу из вязаного полотнища не получилось, пришлось вскочить, как есть, и стряхнуть его на пол. Не ругаться же, сидя в уютном коконе? — Ты так уверен, что нам придется расстаться? Что мы ничего не сможем противопоставить твоей дочери? Что у нас нет иного выхода?

— Это долг, Тайри. Я не знаю, что ему можно противопоставить. Кроме того, боюсь, моя дочь много сильнее нас обоих. Все-таки кровь Подмастерьев…

— Я не боюсь этой крови и этой силы, Гай! И просить у нее ничего не буду. Я возьму сама.

— Тайри…

— Довольно, мастер! Ты же не об этом пришел говорить? — металл ушел из ее голоса, осталась лишь горечь.