Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 114

В пылу сражения мальчики не обратили внимания на окрик Хооге, пытающегося их разнять. Конрад испуганно вскрикнул, увидев, как внезапно рядом с Ибрагимом появился их наставник, о присутствии которого они оба забыли. Толкнув своего воспитанника, Хооге ловко увернулся от клинка гостя. Ибрагим выронил шпагу и растянулся на полу. Не желая обострять вражду между мальчиками, Хооге решил не делать между ними различий. Миг — и Конрад очутился в противоположном углу, потирая ушибленное колено. Подняв обе шпаги, Альфред положил их на стол.

— На первый раз достаточно. Начало не слишком удачное, но со временем, надеюсь, вы научитесь вести себя достойно. Не следует давать волю гневу и ненависти, даже если противник — ваш злейший враг.

Вечером, когда Конрад уже собирался лечь, к нему в комнату зашёл Ибрагим.

— Я тебя простил, — бесстрастно сообщил он. — Мой господин хочет, чтобы мы помирились.

Конрад молча пожал протянутую ему руку, дивясь тому, что Хооге удалось переломить злое упрямство слуги.

Виделись мальчики редко: в основном во время уроков фехтования и иногда вечерами в комнате Альфреда, когда тому приходило в голову поговорить с ними обоими. Он угощал их вином, печеньем, засахаренными фруктами и заводил беседу с Ибрагимом, в которую постепенно втягивал Конрада. Наоборот получалось труднее, так как Ибрагим очень неохотно поддерживал чужие разговоры, предпочитая отмалчиваться, даже если речь шла о том, что касалось его самого.

Хооге был изумлён, узнав, что Конрад толком не умеет обращаться с огнестрельным оружием.

— Значит, вы впервые взяли в руки пистолет во время боя с пиратами и первым же выстрелом убили человека через запертую дверь, целясь на голос?! Это суд Божий!

Конрад промолчал о том, что и второй его выстрел достиг цели, словно его руку направляли потусторонние силы. Наверняка было именно так.

Дни стояли ненастные. У Конрада не имелось никаких причин выходить из дому. Хооге снабдил его целой стопкой книг. Некоторые из них были интересными, над остальными сладко спалось под шум непогоды.

Завернувшись в тёплую накидку, Конрад отправлялся в мысленное путешествие по городу. Он пытался найти своих преследователей и временами видел Светелко в каком-то доме, в полутёмной каморке, всегда одного, но его сообщники находились где-то неподалёку, и их было по-прежнему двое. Конраду никак не удавалось разглядеть дом снаружи. Ему казалось, что над входом есть какая-то надпись или вывеска. Если бы он мог свободно гулять по городу, то, наверное, вскоре нашёл бы этот дом.

Соприкасаясь с душой Светелко, Конрад погружался в омут безысходной тоски и отчаяния. Паж Мирослава не испытывал ненависти к тем, кого должен был убить, и думал о них с сочувствием, однако не мог вернуться в Хелльштайн, не выполнив приказа. Замысел наёмников изменился. Потеряв из виду мальчика, они сосредоточились на его воспитателе. Проникнуть к Ферраре они не имели возможности, поэтому им оставалось ждать его смерти или выздоровления.

Конрад недоумевал. Ему всё время чудилось, что в доме Феррары полно народу, но этого никак не могло быть. В Амстердаме у венецианца не было ни родственников, ни близких друзей, а посторонних людей он едва ли впустил бы к себе в такое время.

Все попытки юного колдуна обнаружить тех, чьё присутствие ощущалось повсюду в комнатах, приводили к одному и тому же: перед ним, повергая его в растерянность, скользили смуглые лица бывших берберийских рабов. Если бы он мог поговорить об этом с Хооге, то узнал бы кое-что интересное для себя.

Первую ночь после нападения доктор Янсен провёл возле раненого. Ни Хооге, ни Феррара не желали посвящать в свои дела служителей закона. Лакей был стар, и поверить в его естественную смерть было куда проще, чем в то, что кому-то вздумалось сократить ничтожный остаток его жизни. Конюха и кухарку Феррара убедил молчать о происшедшем и заплатил им столько, что совсем запугал их.

Ночью в дом проник грабитель. Возможно, это был один из моравских наёмников, а возможно, самый обыкновенный вор. В городе знали, что "Вереск" возвратился из Смирны, следовательно, его владельцу было чем поделиться с ближними.

Непрошеный гость пробрался через широкую каминную трубу в комнату рядом со спальней Феррары. Ночь была лунная, и грабитель легко обходился без свечи.

Венецианскому авантюристу снова повезло. Именно в это время к нему заглянул Янсен, которому не спалось из-за полнолуния. Они оба услышали подозрительный шорох в соседней комнате, и врач на всякий случай запер дверь. Имея дело с такими личностями, как Феррара и Хооге, он прекрасно представлял себе, какие гости могут навестить его пациента среди ночи.

В ящике письменного стола в спальне хозяина дома хранилась шкатулка с пистолетами. Вооружившись, Янсен почувствовал себя увереннее и громко окликнул неизвестного, воровато шуршащего за стеной. Шорох стих. Выжидательное молчание неведомого соседа не понравилось доктору. Взяв со стола свисток, он огласил дом такой трелью, что конюх, ночевавший в каморке под лестницей, и до смерти перепуганная кухарка, кое-как натянув на себя основные детали своего дневного облачения, прибежали на помощь. Вор, естественно, не стал ждать и удрал, оставив на память о себе пятна сажи возле камина, чёрные следы по всей комнате и разбитое фарфоровое блюдо.

Чтобы предотвратить новые визиты "гостей" из Моравии и прочих любителей тёмных дел, Хооге привёл к Ферраре шестерых матросов из команды "Вереска" и поселил их в комнате покойного лакея. Обитателей дома это, разумеется, не обрадовало. В первый же день неотёсанные постояльцы переломали и перебили всё, до чего только могли добраться. Не обошлось, разумеется, и без воровства. Кухарка была в ужасе и жаловалась Альфреду. Хооге посмеивался: лучше быть ограбленным, чем убитым. Тем не менее, он выбрал среди своих людей двоих, имеющих какое-то представление о цивилизованной жизни и достаточно сильных, чтобы держать в узде остальных, и приказал им присматривать за порядком.

Янсен также не оставлял своего пациента без внимания, но не соглашался ночевать в его доме вместе с бандой чужеземных оборванцев.

Лакея похоронили на средства Феррары. Венецианец с неслыханной щедростью откупался от всех и всего, жертвуя неверной Фортуне нажитое при её содействии богатство. Терять ему было нечего. Не только его судно, но и дом оказался в руках расторопного энергичного компаньона. Слыша пьяный рёв своих постояльцев в нерадостной близости от собственной комнаты, Феррара не знал, проклинать или благословлять день, когда Хооге явился к нему с предложением доставить контрабандный груз на магрибское побережье. Старый авантюрист привык к переменам судьбы и с мудростью философа принял её очередной каприз. Хооге ограбил его, но спас жизнь ему и Конраду.