Максим Сорокин - Восход Акроникса (СИ) Страница 116

— Сто пятьдесят монет и два кристалла. — наконец заключила она.

— Да ты ума лишилась, ведьма, — тут же взвился Ял, налетев на жрицу, схватив её за горло и буквально прижав своим телом к холодной стене отчего у девушки вырвался томный стон. Надо отдать должное, когда он рассказывал о слабых местах, это не было пустым трепом. Повелитель костей действительно буквально видел слабости людей. С тихим скрипом перчатка все сильнее сжимала горло, на глазах совратительницы выступили слезы и она попыталась отпихнуть мощного воина, что разумеется тот сделать не дал.

— Триста! — сверкая глазами произнес Ял, каким-то особым гортанным голосом.

Тонкий язычок показался из открытого, безуспешного хватавшего воздух рта и мужчина чуть ослабив хватку, тут же получив ответ:

— Двести пятьдесят и то, только потому, что когда ты попадешь в мои залы наслаждений, я буду мучить тебя неделями. Тебе ведь это нравится не меньше, чем мне, ведь так?

— Не твое дело, — быстро произнес Ял, отпуская девушку и отступая назад, — а теперь гони деньги и кристаллы, мы у тебя и так слишком задержались.

— Так зачем вам уходить, мы можем…

— Не можем. Либо ты сейчас же заткнёшься и делаешь то, что должна, либо мы уходим.

Утерев брильянтовые капельки слез, жрица быстро нырнула под стол, а через секунду рядом с драгоценностями оказались два необычного вида кристалла, напоминающие несколько переплетенных пшеничных колосьев, полупрозрачного цвета и тугой кошель, набитый монетами.

Пересчитывать они не стали, так как хотели поскорее убраться отсюда подальше и распихав золото с камнями по мешкам, вышли на морозный воздух. Ял к тому же, ухватившись за каменные выступы полуотворенной двери, закатил её обратно в пазы, тем самым не давая жрице последовать за ними.

— Теперь бежим. — быстро произнес он и парни заторопились, не разбирая дороги по темным, узким улочкам, стараясь как можно скорее убраться подальше. Бежать правда из-за ноги Вика они не могли, но все равно путали следы как умели и остановились только тогда, когда среди ночной мглы вдалеке показались освещенные огнем стены. Все это время их сопровождали неясные тени, изредка попадались рабы с пустым взглядом, а в воздухе то и дело слышались крики, и глухие звуки ударов.

Как и в дикой природе, наступление ночи для полиса вовсе не приносило покоя, напротив, начиналась другая, до поры скрытая жизнь, полная пороков и ужаса. Если это конечно было применимо к тем, кто в них и так жил постоянно. Сверху слышался злобный клекот хищников, пирующих трупами, на продолжающих свой бесконечный скрипучий бег мельницах смерти.

Наконец они добрались до своей цели. Свет вырывался из-за открытой двери, над которой на цепи болтался пустой бочонок, освещая часть улицы.

— Нашли, наконец-то. — устало проронил Ял.

Они вошли в душное, пропахшее курильными травами и мочой небольшое помещение, на полу которого едва уместились с десяток людей, таких же путников как и они сами. В дальней стене был вытащен один из камней. В образовавшемся проеме без труда угадывалась соседняя комната, в которой хозяин таверны жил и готовил пищу, не опасаясь быть зарезанным постояльцами. Ял протянул в щель руку с парой монет и тут же, место денег занял крупный кусок мяса. Вернее это была тефтеля, с начинкой из какой-то сорной травы, сухарей и бог знает чего ещё.

— Нам повезло, хорошее место и цены приемлемые. — с этими словами он откусил большой кусок и сок прыснул на его руки и плащ. — Сносно.

Вик последовал его примеру, хотя словно «сносно» было явно чрезмерной похвалой. Жесткое мясо явно недожарили, а хлебный мякиш внутри, видимо и вовсе давно покрылся плесенью. К тому же, в тефтеле то и дело попадались волосы.

— Ну, с почином тебя! — произнёс Ял, когда они устроились у стены, уставшие, но сытые.

— Ты это о чем?

— Ну как же. Теперь ты знаешь, какова человечина на вкус.

Вику тут же стало плохо. Он вспомнил людей в бойцовой яме, как от трупов отрезали куски и бросали их окружающим, будто своре собак. Его начало выворачивать. Он поспешил на улицу, едва сдерживая рвотные позывы, краем уха услышал дружный смех оставшихся внутри дома и окрик повелителя костей.

— Я сплю первый, тебе все равно сейчас будет не до сна, так что ты на страже.

— Пошел ты! — успел изрыгнуть Вик, вываливаясь на улицу и тут же желудок вывернуло на изнанку.

Парня полоскало минут пять и под конец ему пришлось опереться о стену дома, чтобы не рухнуть. Прошло не меньше часа, прежде чем он смог наконец-то вернуться обратно, под крышу. Хотя загнало его внутрь вовсе не желание быть среди людоедов а то, что тени в воздухе начали проносится слишком низко и оставаться на освещенном месте одному, было чистым самоубийством.

Вопреки сказанному Ялом, измученный организм тут же сморила чудовищная усталость и как бы Викар не пытался сопротивляться, в итоге он все же провалился в темную пучину без сновидений.

Пробуждение было резким и крайне болезненным. Что-то сильно ударило его по голове. Викар открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темноты. Ему вдруг стало страшно и он попытался встать, однако тут же почувствовал, что на него давит непомерная тяжесть чужого тела и кто-то начал связать ему руки за спиной. Попытка приподняться была остановлена очередной вспышкой боли и посыпавшимися из глаз искрами, когда чей-то кулак с силой засадил его в ухо, и потом ещё несколько раз по затылку.

— Сука, говорил же, не садись ты на него пракомразь, теперь мать твою, вяжи его, очухавшегося! — раздался рядом голос, которому тут же ответил тот, что сидел на спине парня.

— Да ща я его успокою, ворюгу этого, вон как извивается, всего то раз в ухо получив. — с этими словами, он продолжая одной рукой держать веревки, а второй наносил удар за ударом попадая то в висок, то в челюсть, то в глаз.

За вспышками боли и попытками убрать голову из-под ударов, Викар слышал, как рядом происходила и другая возня. В темноте послышался тяжелый шлепок, будто кого-то впечатали в стену, за которым последовал придавленный хрип. Через секунду, сильный пинок отправил в полет ещё кого-то через всю комнату. Внезапно, Вик услышал тяжелую поступь совсем рядом и пряная вонь благовоний, будто целую бочку протухшего, приторного варева расплескали по полу, разлилась вокруг. Даже сидящий на нем мучитель перестал мордовать его, видимо зажав свободной рукой себе нос. У Вика же такой возможности не было и он буквально задыхался от непереносимого, тягучего запаха ароматных масел. Невозможно было ни вздохнуть, ни даже крикнуть, будто в одно мгновение вокруг исчез весь воздух.