Не слабое звено (СИ) - Брай Марьяна Страница 12

– Я приготовила все, идите печь хлеба, – окрикнула девушек прямо от дома Иона. Тане было непонятно – почему она сама не может испечь хлеб, но и это тоже было на руку, потому что хлеб в этом доме пекли раз в неделю, и к последнему дню его практически не оставалось. Была возможность что-то припрятать, и хлеб для такого длительного путешествия – отличный паек. А еще, Таня увидела в сарае вяленое мясо, но чтобы попасть туда, нужна была причина.

Давина пошла вперед, а Таня проверила в кустах свой сверток. Возле него лежал еще один плед, в который Костя завернул наше огниво и небольшой топорик. Таня выдохнула – даже если им не удастся взять с собой еду, все самое необходимое уже готово.

Хлеб удалось прихватить только ночью, прямо со стола – Таня не могла пройти мимо теплых еще, пахнущих, укрытых несколькими тряпицами, круглых караваев. После ежедневной каши из дробленой пшеницы и супа из овощей, этот запах казался чем-то необыкновенным.

Таня боялась, что, Костя после тяжелого рабочего дня заснет, не выйдет в огород, и все придется отложить. Руки тряслись, и казалось, что сейчас сзади ее окликнет Иона, поднимет всех, и ее просто изобьют за воровство, или хуже того – отрубят руку.

Как только все утихло, Таня встала и надела кроссовки. Комбинезон она завернула туго, положила в простыню, туда же уложила хлеб, что прихватила со стола. Было тихо, Иона храпела, мальчишки посапывали. В сарае заблеяла овца, и она остановилась, прислушалась к сердцу, которое бухнулось было вниз. Все было тихо.

Выйдя на улицу, она прикрыла дверцу, которая в общем-то не спасала ни от мух, ни от волков, если они надумали бы войти в дом. Луна светила так ярко, что речка была видна как на ладони. Девушка прошла в огород, нашла обе связки, что они заготовили заранее, и связала из них два заплечных мешка. Оставалось только дождаться Костю и бежать без оглядки.  К утру они будут далеко, сойдут с тропы, и эти люди ни за что их не найдут.

Как жить там, она не знала, но считала, что лучше жить вдвоем в лесу, чем с этой неприятной женщиной, а тем более, с ее мужем, что явно имел на них с Костей планы.

Зашуршала дверь в доме Дуги, темная фигура отделилась от дома и немного наклонившись проследовала к огороду. Мужчина распрямился, и Таня выдохнула – это был Костя. Он пробрался туда, где лежали собранные нами вещи, и ждала его девушка.

– Тсс, – аккуратно прошипела Таня, когда он приблизился. – Бери этот мешок, идем к реке, и там поговорим.

Мужчина молча мотнул головой, и они, пригнувшись, засеменили вдоль забора, куда Грегор скоро пригонит овец. Теперь больше нечего было бояться – огнестрельного оружия нет, фонарей нет, собак, что могли бы взять их след нет. Земля высохла, и следов от обуви на траве не останется, и утренняя роса расправит даже примятые травинки. Таня радовалась тому, что ее план сработал, и что они, наконец, могли спокойно поговорить, что она могла обнять его, могла расслабиться, и снова стать собой.

Глава 10

Тишину позади них разорвал крик. Он был похож на крик раненого животного, на предсмертный рев. Они вздрогнули и присели, Таня прижалась к Косте, посмотрела на него – в свете луны черты его было практически неузнаваемым. За эти дни лицо осунулось, под глазами пролегли глубокие круги, скулы заострились из-за сжатых зубов, растрепанные волосы делали его похожим на беженца, который неделю ночевал в канавах.

– Что это, Кость? – все еще шепотом спросила Таня.

– Это в доме, наверное, это Давина. Она с вечера не спит, наверное, это роды, – спокойно ответил Костя.

– То есть, когда ты уходил, она не спала? А Дуги? – Таня вырвала руку из его хватки, когда он потянул ее дальше, и встала как вкопанная.

– Она с вечера лежала и стонала, когда я выходил, она уже кусала подушку. Дуги храпел.

– Когда на начала стонать?

– Как только мы пришли. Она повесила занавеску между нами, как обычно, потом Дуги сказал, что она не дает ему спать, и велел лечь на лавку. Я освободил ее и ушел в угол, где солома сухая, я сделал вид, что сплю, но даже если бы я хотел, не смог бы.

– У нее схватки?

–  Откуда я знаю, Тань, что это, но она все эти часы просто ныла, потом Дуги заорал, что она мешает спать, а звать мать еще рано, и она лежала, кусая подушку.

– То есть, эти боли не прекращались ни на минуту? Она не выдыхала спокойно, и какое-то время не лежала тихо?

–  Нет, она все время стонала, и когда вставала с лавки, не могла разогнуться, и ложилась обратно.

– И ты не позвал меня, и вы просто лежали там и слушали как девушка страдает? –  Таня просто села на землю, прижала ладони к лицу и начала качаться – сейчас ей нужно было сделать выбор, который, возможно, будет стоить ей жизни.

–  Что с тобой? Вставай, мы должны уйти как можно быстрее, и им сейчас точно будет не до нас, –  Костя схватил ее под мышки, поднял, встряхнул и поставил на ноги. –  Идем, ты же понимаешь, что мы должны бежать?

От дома снова повторился этот яростный крик, и они увидели, как за домом заметались пара огоньков – огоньки обегали дом, забегали за сарай, сделали несколько шагов к реке, но не решившись двигаться дальше, двинулись обратно. Крик повторился, и было слышно, как сорвался голос. Наступила щемящая, давящая на уши тишина.

Таня хотела прижаться к Косте и ничего не слышать, сердце бухало как колокол, и казалось, его эхо отдается в горах тысячами отзвуков.

–  Костя, спрячь все за рекой, и приходи обратно. Мы скажем, что мы ходили к реке купаться, – она отстранилась от него и побрела было, ускоряя шаг, но он бросил свой мешок, и в два шага нагнал ее, схватил за плечо и сжал руку, дернув к себе:

– Не выдумывай, Тань, даже не думай этого сделать. Ни шага назад, поняла? У нас вряд ли будет шанс, и ты сама сказала, что с Грегором мне не справиться, – шепотом кричал Костя прямо в ее лицо, потом прижал к себе, и попытался как ребенка, укачать, убаюкать, привести в чувство, вернуть ей ту рассудительность, которая помогла спланировать и терпеливо выждать время для побега.

– Я не смогу уйти, Кость, ей там плохо, понимаешь? Ей страшно и больно сейчас, и никто из этих — она мотнула головой в сторону дома — ей не поможет. Я не могу уйти. Просто не могу. – спокойно и четко ответила Таня, давая ему понять, что он не сможет ее переубедить.

– Ты странная, но ты же не дура, правда? От этого зависит наша жизнь, дуреха, солнышко ты мое, милая моя, послушай меня, ведь ты знаешь, что я плохого не скажу, и я прав, ведь знаешь это, правда? - торопливо шептал Костя, прижимая ее к себе, быстро и резко, сухими губами целуя ее лоб, глаза, повторяя и повторяя ее имя

– Я уже решила, ты можешь идти без меня, если хочешь, но я уйду от нее только тогда, когда сделаю все, что смогу.

– Ты набитая дура, ты сумасшедшая, ты считаешь себя Богом? Если не будет тебя, мир не перестанет существовать, понимаешь, будут так же умирать люди, будут войны и болезни, ты не идеал, который не перебить ничем, и важность этих самых принципов – в одном месте дыра, – уже кричал Костя и тряс ее за плечи, но это только придавало больше сил девушки, больше уверенности в том, что она права.

– Уходи, Костя, уходи, я помогу ей, и догоню тебя, двигайся вниз по реке, иди туда, в сторону центра Шотландии, говори, что в Глазго, и ни слова о том, что ты из другого места, из другого времени, понял? Иначе тебя сожгут на огромном костре, и никто тебя не спасет, она тряхнула плечом, и его руки легко упали с него.

Сначала она шла, боясь, что он догонит, и силой утащит ее далеко отсюда, потом побежала, но какая-то ее часть надеялась, что прямо сейчас она почувствует его руки, сжимающие ее, волокущие ее обратно. Но было тихо, только со стороны дома приближались надсадные хрипы, от которых на затылке шевелились волосы.

В доме Дуги тускло горела одна чадящая лампа. Он сидел у порога молча. Иона накинулась на Таню с вопросами, но та просто оттолкнула ее от себя, быстро вошла в дом, и уверенно сказала мужчине: