Ты не поедешь на отбор! Страница 12

Глава 3

Всю ночь перед отъездом я была как на иголках.

Уже сидя ни свет ни заря в экипаже, я смотрела на проплывающие мимо пейзажи и вспоминала события прошедшего вечера.

После ужина мы с отцом и Аллоизом закрылись в мастерской, и долго плакали. Даже папенька не удержался и пустил скупую мужскую слезу, украдкой вытирая ее какой-то грязной тряпкой, и оставляя на лице графитово-серые разводы. Я фыркнула сквозь слезы, доставая свой носовой платок и вытирая начисто чумазое лицо.

Лиз и маменьку мы тоже с собой звали, но они пообещали присоединиться к нам позже, и ссылаясь на не до конца собранный багаж, удалились восвояси.

Я с грустью смотрела на белый носовой платочек, на котором остались разводы машинной смазки. Вряд-ли это пятно когда-нибудь выстирается. Какая-нибудь менее сентиментальная девица выбросила бы его да взяла с полки новый. Я же, прижала его к лицу и вдохнула такой родной аромат.

Ехать нам предстояло долго, целых четыре дня в пути. Рядом со мной тряслась сумка с книгами, заботливо собранными для меня отцом, в ней подозрительно что-то побрякивало, подозреваю, что одна из выдутых им банок, в которые он научил маменьку закатывать варенье. Вот уж кому действительно все равно, какого размера у меня зад, абы дитятко счастливо было.

Эта мысль заставила меня улыбнуться.

- Дева Анна. - Кучер нагнулся, заглядывая ко мне в окно. - Ежели вам нужно выйти по нужде, или просто размяться - идите сейчас. Мы будем проезжать границу с темными, несколько часов никаких остановок не будет. Пограничье сейчас тихо, но лучше не рисковать. Ежели что - батюшка ваш с нас голову снимет.

Время приближалось к обеду, погода стояла отличная, и я действительно решила размяться, походить, нагуливая аппетит.

Варенье я решила пока не трогать - единственная маленькая баночка была оставлена на черный день, когда тоска по дому станет совсем невыносимой. Поэтому на свет божий были извлечены бутерброды с ветчиной и сыром.

Я с удовольствием жевала их, стоя на небольшой солнечной поляне. Оба экипажа, запряженные парой лошадей каждый, стояли чуть поодаль. Кучеры, воспользовавшись временной передышкой, решили напоить лошадей, таская воду от ручья.

Дверь второго экипажа приоткрылась:

- Анна, сколько можно ходить? Садись, поехали уже! - Лиз недовольно скривила лицо, давая понять, что ей не терпится снова отправиться в путь.

- Успеем. - Безмятежно откликнулась я. - Или ты спешишь сильно? Не переживай, всех женихов не разберут. Хоть какого завалящего, но достанем для тебя.

Сестра раздраженно хмыкнула, и с силой захлопнула дверцу, решив не вступать со мной в спор. И правильно.

Я спокойно, не торопясь, дожевала свой бутерброд, посетила надежные на вид кустики, и с сожалением уселась обратно. Кортеж из двух экипажей снова тронулся в путь.

Мне было очень интересно посмотреть на загадочную границу. Я ожидала, что как только мы пересечем невидимую черту - сразу небо затянет тучами, пропадет веселый щебет птиц, перестанут цвести цветы. Но картинка за окном не менялась - мимо меня так же проплывали поля, пастбища, чуть в стороне виднелась махина леса. Но и он не выглядел зловещим. Обычный лиственный лес, с птицами, зверями, грибами и ягодами.

Уже начинало смеркаться, но кучеры, следуя строгим указаниям отца, не собирались останавливаться до глубокой ночи, пока не отъедут до границы достаточно далеко.

Въехали в лес мы уже в сумерках. Постепенно пение ночных птиц начало сменяться вечерними трелями соловьев, я, уже не в состоянии читать, начала сидя дремать под мерное раскачивание рессоров.

из полудремы меня вывел резкий рывок, книга с моих колен упала и захлопнулась. Послышался громогласный звук выстрела, потом еще один. Запахло порохом.

Экипаж несся вперед со всей возможной для него скоростью. Я со всей силы вцепилась в подлокотник, чтобы удержаться, и повернула голову на сухой щелчок двери, не веря своим глазам - настолько сюрреалистичной была картина. Дверь экипажа прямо на ходу распахнулась, и рядом со мной на сиденье прыгнул мужчина. В тот момент от мне казался большим и страшным. Я не успела ничего понять, когда меня притянули к себе, накидывая на руки путы.