Ник Перумов - Черное копье Страница 12

Хоббит вновь зажмурился. Его внутреннему взору предстала удивительная картина – каждый воин в рядах сотен Олмера казался ему маленьким лоскутом тусклого пламени, в обрамлении которых бился и трепетал упругий клубок серой силы. В глубине его горел яркий багряный огонёк; и отблеск его был виден во всех остальных лоскутах таинственного огня. Фолко нащупал на груди кинжал и открыл глаза. Мутные глубины крестовника прояснились, они горели тревожно-алым пламенем; синие цветы на клинке наливались внутренним сиянием; казалось, они начинают двигаться… Зловещие, смутные предчувствия шевельнулись в душе Фолко, но ни уловить, ни прояснить их для себя он не смог.

Войско Олмера постепенно отдалялось, двигаясь на юго-восток. Пора было собираться в дорогу.

Хоббит ощутил, что его бьёт мелкая дрожь. Всё! Конец всем предысториям, расчётам и рассуждениям, конец надеждам, гаданиям и предположениям, настал момент, с которого начинается то, ради чего они проделали весь путь от поля боя в Арноре до северных пределов Эребора – начинается охота за Олмером, начинается погоня!

Тем временем Малыш уже выводил из потайного места пони и лошадь, предусмотрительно сведённую им со двора караульни. Торин торопливо навьючивал лошадок поклажей, Фолко бросился ему помогать. Втроём они сумели кое-как взгромоздить в седло раненого Эрднара, осторожно спустились со скал – и сели в сёдла. Последние из воинов Олмера тем временем уже скрылись вдали, но следовать за ними было легче лёгкого – на равнине остались следы сотен и сотен копыт.

Из низких серых туч вновь полетели к земле редкие крошечные снежинки, ветер задувал в спину, словно подталкивая. Проехав около двух лиг, Малыш решительно натянул поводья. Нужно было прощаться.

Фолко с усилием сглотнул застрявший было в горле ком и вытер рукавицей непрошеные слёзы. Маленький Гном, непривычно серьёзный, не стал тратить время на долгие разговоры – всё и так было давно условлено и договорено. Он просто махнул рукой, повернулся и неспешно затрусил на юго-запад, к чуть заметному конусу Одинокой горы, ведя за собой коня Эрднара. Фолко с Торином молча постояли, глядя ему вслед, и тронули своих лошадок.

Глава 3

Торный след

Дул ветер, заставляя хоббита и гнома зябко кутаться в плащи и жаться поближе к слабому костерку. Над Эребором нависла стылая мартовская ночь, на безоблачном небе ярко и колюче сияли бесчисленные звезды. Друзья забрались уже далеко на восток, и рисунок созвездий здесь был уже не совсем тот, что дома. Фолко вздохнул. Чужбина, чужбина – даже небо здесь другое…

Расставшись с Малышом, они осторожно весь день продвигались вслед за войском Олмера, чуть поотстав, чтобы их не заметил какой-нибудь арьергардный патруль. Однако шли они уверенно и знали, что не собьются – через заснеженную пустошь пролегал чёткий, хорошо видимый след.

Вокруг тянулась унылая, чуть пересечённая невысокими холмами и мелкими овражками равнина. По распадкам изредка попадались сиротливо чернеющие голыми ветвями деревья. Ветры сдули снег с вершин холмов, намели непроходимые толщи в низинах и седловинах, где над снежным покровом лишь кое-где виднелись верхушки занесённого до самого верха кустарника. Жилья не было, всё было пусто и дико.

Кое-как утоптав себе место, друзья разожгли нодью. Притупив чувство голода горячей похлёбкой, они сидели, глядя на огонь, что неспешно грыз комель здоровенной сушины. Только теперь они оба поняли, в какое безнадёжное дело впутались и как непросто будет справиться с дерзким налётчиком здесь, в его родных краях. Что впереди? Много лет назад Торин прошёл от Одинокой горы до Железных холмов, но всё равно он не знал ни здешних мест, ни тем более земель к югу и востоку от границы гномьих владений. Среди его сородичей ходили слухи, что ещё дальше на восход будут другие горы, где тоже живут тангары – не потомки Дьюрина, вроде бы из другого колена, – но как их разыщешь, да и выведет ли их туда погоня? Где взять еду в заснеженной, необитаемой пустыне?

Разговоры, не успев начаться, обрывались на одном и том же месте – как, каким образом, чудом, обманом или какой кровью подобраться к Олмеру хотя бы на расстояние полёта хоббичьей стрелы? И по мере того как один за другим отбрасывались различные способы, лицо Торина мрачнело всё больше и больше, его брови сдвигались, точно ожившие каменные выступы, а пальцы ожесточённо начинали крутить завитки бороды. Наконец он с размаху хватанул кулаком по колену.

– Так не пойдёт, брат хоббит. – В тёмных зрачках гнома плавали синеватые отсветы пламени, снующего по нижнему краю заваленного в костёр бревна. – Слишком много думаем о себе!

Он ничего не добавил, но Фолко взглянул на него почти с испугом.

«Слишком много думаем о себе – что бы это значило, да ещё в таком тоне? – думал хоббит. – Уж не решил ли Торин броситься в схватку очертя голову, надеясь, что мифрильная броня даст ему время пробиться к Олмеру, а там будь что будет? Нет, я на такое никак не соглашусь. Не-ет, никогда и ни за что! Умирать – что-то не слишком весело… Прежде чем лезть наобум, нужно поработать головой, если, конечно, ещё не оставил надежду вернуться в Бренди-холл. Там, поди, уже весна… А впрочем, что тебе до этой весны? Что толку сидеть на речном откосе и улыбаться во весь рот, глядя, как над сизыми волнами Старого леса медленно поднимается Глаз Анкалогона, как называли когда-то Солнце те, кто жил под сенью этих исполинских чёрно-жемчужных крыл? Что проку полоть репу, пересмеиваясь с подружками, бегать взапуски по зелёным склонам приречных холмов да играть с друзьями в „Бильбо и гномы в пещерах гоблинов“, строить мелкие каверзы дядюшке, втихую таскать при случае пироги с кухни?»

Перед мысленным взором хоббита проносились необычайно яркие картины мирной хоббичьей жизни, настолько зримые, что на время ему показалось – всё приключившееся с ним за два года было лишь дурным сном, от которого он наконец пробуждается…

Но пробуждения не произошло, вместо старых уютных стен Бренди-холла вокруг него по-прежнему простиралась необозримая холодная степь.

Прошёл день, и ещё один, и следующий. Они приближались к западному краю Железных холмов. Отряд Олмера шёл теперь бойчее – к нему присоединилось несколько сотен всадников, пригнавших большой санный обоз с продовольствием и множество запасных лошадей. Припасы были из Дэйла, лошади же – степные, истерлингские, как определил по подковам Торин. Вечером друзья попытались подобраться к становищу Олмера – и едва не наткнулись на патруль. Лишь издали им удалось разглядеть скопище саней, палаток и шатров, посреди которого, поднятое точно в насмешку над всеми попытками задержать его хозяина, вилось знакомое знамя – чёрная трёхзубчатая корона в белом круге посреди чёрного поля.