Маргит Сандему - Цветок виселицы Страница 12

— И как же ты это делаешь, смею тебя спросить? — Дану казалось, что они коснулись скользкой темы.

— Подумаешь, это очень просто! — прощебетала Ингрид. — Достаточно сказать, что они потеряли способность любить, и они тут же становятся похожи на пустую кишку из-под колбасы.

Дан покраснел, как рак, а Ульвхедин грозно надвинулся на Ингрид.

— Девчонка! Откуда тебе все это известно? Про мужчин?

— От твоего сына Йона, конечно, — ответила она, лучась улыбкой.

— Что? — голос Ульвхедина был похож на раскат грома.

— А что тут такого? Или вы забыли, о чем иной раз говорят дети? Это же естественное любопытство!

— Полагаю, и Йона ты кое-чему научила? — тихо спросил Дан.

— Можешь не сомневаться! Но это было уже давно. С тех пор мы выросли и стали стесняться друг друга. Некоторое время.

— А потом? — мрачно спросил Ульвхедин.

— Потом у нас появились другие интересы. Я подглядывала за солдатами, которые целый год жили у нас в приходе, а Йон — за вашими служанками… Ой, это я зря ляпнула, Броня ни в коем случае не должна об этом знать.

— Ты хочешь сказать, что у моего сына были шашни со служанками? — грозно взревел Ульвхедин.

— Ты с ума сошел! Для него не существует никого, кроме Брони! Но он говорил мне, что ему бывает очень приятно, когда он подглядывает за крепкими деревенскими девушками — у них так заманчиво колышатся груди…

— Хватит, замолчи! — оборвал ее Дан. — Не старайся быть более вульгарной, чем ты есть.

— Вы сами меня спросили. Ульвхедин всегда считал Йона образцом нравственности и не хотел, чтобы он имел дело с такой испорченной девчонкой, как я. Так что, Ульвхедин, получай!

Ульвхедин опустил голову.

— Дело не в этом, Ингрид. Должно быть, я чересчур опекал Йона. Но у тебя всегда были такие блестящие способности, а Йон был просто умный мальчик, каких много. Мне хотелось защитить его.

Ингрид кокетливо склонила голову на плечо.

— Йон не такой, как все. Он многих превосходит умом. Но не его вина, что он не гений…

Дан взревел, и вместе с Ульвхедином бросился за убегающей Ингрид. Она громко смеялась. Они поймали ее и с притворной строгостью привели обратно на станцию.

Но Дан получил пищу для размышлений. Его огорчило, что Ингрид знает так много об интимной стороне любви. Не понравилось ему и то, что она, по-видимому, не нуждалась в его защите от посягательств мужчин. Она прекрасно справлялась с ними сама. Тщеславие Дана было задето, ему вдруг захотелось, чтобы она, слабая и женственная, нуждалась в его покровительстве.

Какая глупость! Он был помолвлен, его в Швеции ждала невеста, а Дан был человек чести. К тому же девушки типа Ингрид никогда не нравились Дану. Его не привлекала мысль соперничать с женщиной решительно во всем, чтобы доказать ей свое превосходство.

Дан Линд из рода Людей Льда, безусловно, отличался недюжинными способностями, но его кругозор нельзя было назвать особенно широким. Он разделял общепринятое мнение, что женщине ум ни к чему. А если уж она умна, то лучше пусть это скрывает.

С другой стороны, приятно, если рядом есть человек, с которым можно поспорить. И часто, даже очень часто, он забывал о том, что Ингрид девушка.

Впрочем, одного взгляда на нее было довольно, чтобы вспомнить об этом…

Дан понимал, что Ингрид и Ульвхедин зорко следят друг за другом, опасаясь, как бы один из них не украл драгоценный короб. Это немного пугало его. Ульвхедина он не боялся, тот умел держать себя в руках, хотя его желтые кошачьи глаза часто с жадностью поглядывали на заветный короб, находящийся под охраной Дана. Но Ингрид?..

Она была молода, безответственна и откровенно хотела одного — завладеть сокровищем. Лишь инстинкт самосохранения заставил Дана пообещать им, что они смогут познакомиться с содержимым короба в первый вечер после сбора растений.

День прошел спокойно, без ссор и пререканий. Все прилежно собирали растения. Никто не заботился о том, чтобы сортировать их по видам, они рвали все подряд, часто оставляя корень в земле и не заботясь о сохранности листьев. Через двадцать лет молодой Карл Линней куда серьезнее отнесся к этой задаче. Он распределил все растения по семействам и видам и дал им латинские названия. За это он получил приставку «фон» к своей фамилии и прославился на весь мир, а латинские названия, которые он дал растениям, и по сей день в ходу у ботаников всех стран. Один цветок получил его имя, потому что Линней особенно любил его хрупкую, нежную красоту, это цветок Линнея.

Улоф Рюдбек от чистого сердца хотел помочь способному мальчику, но его попытка не принесла желаемого результата. Правда, Дан и его спутники ни о чем подобном не думали, бродя по болотистым лесам и собирая растения. Они чувствовали себя полезными, что уже само по себе немало.

Дан рассортировал все растения и положил цветы под пресс, весьма примитивный и неудобный.

Их лагерь был разбит на краю болота, на сухом, покрытом травой пригорке. За едой, которую они запивали водой из горного ручья, все молчали. Вода отдавала железом.

Наконец все было убрано, и они уселись вокруг костра. Ингрид и Ульвхедин переглянулись, их нетерпение было так велико, что Дан ощущал его всем своим существом.

Он встал и принес короб. Содержимое короба было хорошо упаковано, лежало плотно и не перекатывалось.

Едва он опустил короб на землю, как Ингрид и Ульвхедин набросились на него.

— Тихо, тихо! Ведите себя, как люди, — пытался урезонить их Дан.

— А мы уже не люди! — Глаза Ингрид сверкнули. Дан вздрогнул.

Она была права. Эти два создания, склонившиеся над коробом, были мало похожи на людей. Они скорее напоминали диких кошек, выпустивших когти и шипящих друг на друга.

Это было тягостное зрелище, и Дан пошел взглянуть на лошадей.

Когда он вернулся, содержимое короба было разложено на траве. Солнце еще не зашло, и Дан увидел много странных предметов, которые явно не предназначались для его глаз. Но Ингрид и Ульвхедин даже не заметили, что он вернулся к костру. Они живо обсуждали каждый предмет, слова спешили, обгоняя друг друга.

Кто им все объяснил? — удивлялся Дан. Откуда они все это знают?

Само собой разумеется, что тайны сокровища знали Тенгель Добрый и Суль. Но кто владел этими тайнами после них?

Тарье, конечно; многое из содержимого короба он использовал в лечебных целях, а Маттиас — и того больше. Это Маттиас привел все в систему, составил каталог и отделил целебные снадобья от колдовских. Потом сокровище досталось Никласу, он в основном занимался врачеванием. Наверное, он и научил всему Ульвхедина, а может, даже и Ингрид? Ведь они оба, один за другим, должны были унаследовать этот клад, хотя Ульвхедин и отказался от него.