Андрей Астахов - Машина Апокалипсиса Страница 12

– Негусто, – ответил я. – Что с ним случилось?

– Вы разве не знаете эту историю, милорд? – Бертье был искренне удивлен.

– Я слышал много разных историй, – солгал я. – Мне сказали, что барон якобы погиб в бою.

– О, все верно, он сражался с болотным драконом, спасая похищенную чудовищем возлюбленную. Турену удалось отсечь одну из голов чудовища, но в этот миг его конь провалился в трясину, и барон стал тонуть. Дракон воспользовался этим и схватил вашего храброго предка. Но Турен не растерялся и вонзил свой кинжал прямо в глаз монстра. Он убил дракона, но сам потерял столько крови, что упал без чувств рядом с телом поверженного им чудовища. И в этот момент на болоте появился челн, из которого слышалось печальное пение. В челне сидели три прекрасные девы. Они подплыли к телу барона и забрали его в свой челн. На месте сражения остались только перчатка барона и кусок его плаща. – Бертье вздохнул. – С тех пор храброго Турена никто больше не видел.

– Где-то я слышал похожую историю, – пробормотал я, глядя на реликвии. – Однако хорошо, что вы сохранили хоть это.

– Посмотрите на другие витрины, милорд, – сказал мне мажордом. – Здесь вы найдете реликвии, принадлежавшие другим великим воинам, состоявшим в Братстве – сэру Оклану Буйному, сэру Вальмарту по прозвищу Красный Бык, сэру Игэну Спесивцу, сэру Тарстону Женолюбивому. Вы слышали о сэре Тарстоне?

– Не приходилось.

– О, он был одним из славных рыцарей Ордена! Храбрец, и при этом прекрасен, как молодой бог. Смотрите, вот его герб – пронзенное стрелой сердце. А в этой витрине хранится его плащ. Он весь расшит серебряными сердечками. Сколько сердечек – столько дам было влюблено в сэра Тарстона. Увы, он так и не женился и остался холостяком до самой смерти.

– Обычная судьба бабников, – заметила Марика.

– Все это замечательно, милорд, – сказал я мажордому, – но я хотел бы вступить в Братство. Куда мне следует обращаться?

– К нашему делопроизводителю, сэру Руди фон Данцигу. Он как раз в своем кабинете. Поднимитесь и поговорите с ним. А потом спускайтесь, и я покажу вам остальные реликвии.

– С превеликим удовольствием, – ответил я с приклеенной улыбкой на губах и пошел к лестнице на второй этаж. Но я отошел лишь на пару шагов – мажордом вскрикнул и, обежав меня, преградил мне путь.

– Погодите! – выпалил он. – Откуда у вас эта катана?

– Моя катана? Я нашел ее на трупе.

– Вы видели тело Такео?

– Да. А что в этом особенного?

– Что особенного? – Бертье Мальден всплеснул руками. – Ах, милорд, вы даже не представляете, что это значит! Мы до сего дня надеялись, что Такео жив. Прискорбно, что он почил.

– Он тоже был членом Братства?

– Еще и каким! Одним из самых способных воинов. Дослужился до чина Меченосца. Послушайте, может, вы согласитесь передать эту катану в наш музей?

– Ни за что! Она мне самому нужна.

– Какая жалость. И все же подумайте. Братство может компенсировать вам стоимость реликвии.

– Не соглашайся! – шепнула мне Марика.

– Я похож на идиота? – ответил я ей тоже шепотом, а вслух сказал: – Я подумаю.

– О, подумайте! – Мажордом смотрел на меня умоляющими глазами. – Такая святыня должна занять свое место в музее.

– По-моему, этот Мальден просто фетишист, – сказал я Марике, когда мы поднялись на второй этаж.

Кабинет фон Данцига был в конце длинного коридора. Делопроизводитель, крепкий светловолосый человек в кожаных доспехах, сидел за столом и что-то записывал в толстенную книгу. Наше появление он воспринял без всякого восторга.

– Рекрут? – осведомился он. – По поводу вступления в Братство?

– Именно, – ответил я.

– Хм! – сказал фон Данциг. – Отличное у тебя оружие, парень. Купил или взял в бою?

– Скорее, получил по наследству.

– Послушай, что я тебе скажу, приятель. В Братство принимают только тех, кто во-первых, может доказать свое знатное происхождение, во-вторых, не имеет кондемнаций, в-третьих, успешно проходит три испытания. Когда ко мне приходит молокосос, обвешанный железом, как нищий вшами, я сразу испытываю к нему недоверие. Что-то я сомневаюсь, что ты соответствуешь нашим условиям.

– Ну, тогда взгляни на эту бумагу, – я подал ему геральдический лист. – Что скажешь?

– Скажу, что ты потомок Турена. Это хорошо, но повода задирать нос у тебя нет. В Братстве состоят пять принцев крови и восемь королевских бастардов. А уж графов, герцогов и маркизов вообще за три десятка.

– Учту. Теперь по поводу судимостей. Про презумпцию невиновности знаешь?

– Чего?

– Человек считается невиновным в совершении наказуемого законом деяния, если его вина не доказана судом.

– Шпарит как по-писаному, – сказал фон Данциг и уже с интересом посмотрел на меня. – Ладно, допустим, я тебе верю. Тогда поговорим о деле…

Поговорить о деле у нас не получилось: за дверью послушался шум шагов и какие-то сердитые голоса. Миг спустя дверь распахнулась, и в кабинет ввалился уже знакомый мне мажордом, а за ним вошла ну очень колоритная парочка.

Он – высокий, молодой, крепкий и просто неестественно красивый блондин. Видел я как-то римскую скульптуру – голову раба по имени Антиной. Он вроде как эталоном красоты был в свое время. А еще такие лица и такой типаж обожали скульпторы в нацистской Германии, когда ваяли своих юберменшей. Так вот этот парень был просто копией этих суперменов. Глаза ярко-голубые, румянец во всю щеку – ну Аполлон, хоть ты тресни. На этом красавчике были великолепные нордические доспехи, черные с золотом, а за спиной у него висел здоровенный композитный фламберг. Но все это я отметил между прочим. Меня гораздо больше заинтересовала спутница этого хлыща. Тоже блондинка, рослая, с громадными синими глазищами, ногами от ушей, с роскошной шевелюрой, собранной на макушке в пышный хвост, и такими формами, что все модели «Плейбоя» рядом с ней просто чахлые кривоногие замарашки. Красотка была в очень эротичном панцире, состоявшим из митрилового лифа, наручей, юбки шириной с мою ладонь и наколенника на правой ноге. Такое легкое защитное вооружение очень кстати открывало обзору ее потрясающее тело.

– Это ты фон Данциг? – осведомился блондин, шагнув к столу. – С каких это пор благородных особ заставляют ждать своей очереди?

– А ты, милсдарь, кто собственно будешь? – осведомился делопроизводитель.

– Кто я такой? – Парень подбоченился, спесиво надул губы. – Да мое имя прославляют менестрели по всей империи! Слышали песни о славном Гасе Вандайне и его верной спутнице, прекрасной Ричарделле?

– А, значит, вот ты каков, знаменитый имперец! – протянул фон Данциг. – Что ж, рад знакомству. Чем обязаны визиту столь прославленных воителей?