Дэйв Дункан - Разящий клинок Страница 12

А внутри, в полуразвалившейся хижине, маленькая Тхайла задремала, впервые успокоившись за четыре последних дня. Бабушка, видно, тоже уснула: Фриэль видела размытые, бессмысленные тени ее снов.

За холмом ее взбалмошная невестка беспокоилась так же сильно, как и всегда, и, по всей вероятности, опять по-пустому. Где-то у подножия холма резвились счастливые дети, и Фриэль мысленно поблагодарила их за эту радость.

Хижина чудом не рассыпается – какой позор! Почему никто из родственников не помог старушке укрепить ее? Фриэль первой поспешила бы на помощь, живи она где-то поблизости, и Гаиб обязательно пришел бы. Гаиб помогал многим соседям, не состоящим с ним даже в отдаленном родстве… Порой ему приходилось брести полдня, чтобы одолжить какие-нибудь инструменты старшему другу или чтобы отнести свежих овощей больному. Гаиб был добрым человеком – да женщина, обладающая Зрением, и не смогла бы выйти ни за кого другого. Сама мысль о замужестве с кем-нибудь вроде ее вечно озабоченного брата покрыла ее кожу мурашками.

И сейчас он готовил слова, чтобы поделиться с нею одной из своих вечных забот. Фриэль протянула было ему свою корзину, чтобы Вул полюбовался ее работой, но прежде, чем ей удалось привлечь внимание брата, он пустился в жалобные рассуждения:

– По мне, так все это справедливо! Ребенок не должен стоять Вахту Смерти у одра родственника. Это гораздо труднее.

– Ты же знаешь, здесь кругом нет никого подходящего. К счастью, мы вовремя приехали к вам погостить.

Вул гнул свое:

– Все равно Тхайле вообще не следовало стоять Вахту! Это пустая трата Слов, и мы должны сказать об этом учетчикам.

Фриэль вздохнула, ведь все это она слышала не в первый раз. Вул снова и снова возвращался к тому, что постоянно угнетало его.

– Учетчикам лучше знать.

– Может, и так. А может, и нет. Что, если они думают, будто мы оскорбимся, если они вычеркнут нашу семью из списка имеющих Дар? Может быть, нам стоит только предложить, – и они будут рады…

– Рады? – пробормотала Фриэль, размышляя о судьбе оставшихся в доме Гаиба кур. В это время года они кладут яйца где им только вздумается, а сам Гаиб будет слишком занят перекапыванием овощных гряд, чтобы уделять курам должное внимание. Когда Фриэль вернется, солить яйца будет поздно, а соколы окажутся слишком раскормлены, чтобы летать.

– С радостью вычеркнут нашу семью из списка, конечно! Уже многие поколения наших родственников не выказывали никаких признаков владения Даром.

«Вот и не правда», – подумала Фриэль, поежившись. Учетчики весьма интересовались ее способностью видеть. В конце концов, они решили, что ее Зрение не достаточно сильно, чтобы называть его Даром, но ка кое-то время она очень переживала – и ее родители тоже. Очевидно, они ничего не говорили Вулу, или же он все позабыл, к собственному удовлетворению. У самого Вула не было ни малейших признаков Дара, ни особого таланта к чему-либо, разве что к пустой суете.

– Если то, что ты говоришь, – правда, тогда нам вовсе не о чем беспокоиться.

– Но это же напрасная трата магии!

– Не вмешивайся в дела учетчиков, Вул.

– Хочешь, пойдем в наш Дом, перекусим? – промямлил он, обрывая спор.

Что, чтобы она пошла к этой брюзге-невестке?

– Нет, спасибо. Но я с удовольствием съела бы что-нибудь, если ты принесешь сюда, как в прошлый раз.

– Дождь пойдет, – пробормотал Вул, вскинув голову к безоблачной синеве. – Этой ночью ты будешь спать в нашем Доме. От сна под открытым небом бывает ревматизм.

Чего это он беспокоится за нее? Не его дело.

– Я продержусь, – сказала Фриэль, не желая признаваться в том, что пень, на котором она сидела, был довольно-таки сырым. – И потом…

Боль! Она выронила незаконченную корзину.

– Что случилось, Фриэль?

– Кажется, началось, – пролепетала она, уставившись на хижину. Проснись, Тхайла!

– Бабушка? – нервно переспросил Вул. Фриэль кивнула. Старушка проснулась, и ее страх и боль грозовыми тучами кружили над поляной.

И тогда Фриэль увидела, что ее дочь тоже проснулась. Смятение! Тревога! О Тхайла, милая моя девочка! Страх!

Страх умирающей Фейн… Страх ребенка… Фриэль стиснула кулаки, борясь с порывом поспешить на помощь дочери, помочь ей справиться с несчастьем.

Затем разлилось спокойствие. Решительность. Сочувствие. Тхайла справилась со страхом, славная девочка!

– Все будет хорошо, – шепнула Фейн, чувствуя, как капли пота стекают по лицу, ощущая также беспокойство Вула совсем рядом. Вскочив, он подбежал к ней и обнял, и на какое-то время его забота заслонила собой все другие переживания. Фриэль никогда не понимала, сколько значит для него! Она начала было всхлипывать, когда шепот чужих эмоций снова заворочался в голове.

Паника. Агония! Фриэль вскрикнула. Наконец, любовь… И желание помочь. Все кончено. Смятение девочки, услышавшей свое Слово. Плотный покров заботы Вула. Облегчение, мир и радость, почти счастье, затихающие по мере того, как бабушка уходила все дальше и дальше…

– Конец! – Фриэль вытерла глаза и попыталась было встать, но брат удержал ее.

– Подожди, сестрица, – сказал он. – Ты вся дрожишь. Это ведь не твоя Вахта. Тхайла прекрасно справится сама, я уверен. Нам с тобой не стоит о ней беспокоиться.

Забавно, что не кто иной как Вул говорит это! Фриэль почувствовала себя виноватой – за то, что так плохо относилась к брату. Он действительно заботился о ней…

– Да, – согласилась она, пытаясь расслабиться. Бабушка передала свое Слово Силы и с миром ушла на последний свой суд: Боги найдут много истинных сокровищ в этой доброй старой душе и совсем немного зла. Добро перевесит, и… и… И Фриэль заплакала, что было глупо и совсем ей не свойственно. Ей следует позаботиться о дочери, ведь бедняжка только что пережила сильное потрясение. Но Вул был на этот раз прав:

Тхайле уже четырнадцать лет, и теперь она девушка – не та маленькая девочка, какой была совсем недавно.

«Все будет в порядке, не о чем беспокоиться. Уже многие поколения никто в семье не выказывал Дара», – строго напомнила себе Фриэль. Конечно, у нее самой было Зрение, а Гаиб замечательно управлялся с растениями… Но это лишь обрывки Дара, просто талант. У каждого есть талант к чему-нибудь, даже если он сводится к напрасному беспокойству. Ничего похожего на настоящий Дар.

Теперь надо обмыть тело, собрать всех родственников и…

Боль! Что теперь? Что-то новое… Ужасное.

– Мама, мама!

Тхайла выбежала из хижины и, спотыкаясь, помчалась через поляну, размахивая руками, чтобы не упасть. Коротко остриженные волосы растрепались на бегу. Даже на таком расстоянии Фриэль заметила, что лицо дочери совершенно бледное, ни кровинки, – вскрикнула и вырвалась из рук брата, чтобы бежать навстречу.