Роман Суржиков - Стрела, монета, искра Страница 12

— Милорд, мне позволено будет возразить?

— Нет.

— Могу ли я хотя бы высказать свои соображения?

— Ты получишь право высказаться завтра. Но знай заведомо, что это не изменит моего решения. Сегодня время встречи истекает, я жду еще одного посетителя.

Эрвин вздрогнул, когда осознал еще один аспект отцовской задумки.

— Поход до Реки и обратно займет около четырех месяцев. Я вернусь в столицу лишь в октябре! Помолвка императора и заседание Палаты будут уже позади!

— Ты вовсе не вернешься в столицу. По возвращении из эксплорады ты останешься в Первой Зиме. Летом я сам отправлюсь в Фаунтерру и принесу императору извинения за твои действия.

— Милорд, — взмолился Эрвин, — это лето — поворотный момент в истории! Возможность, которая не повторится! Я осознал свою ошибку, я покаюсь перед владыкой и докажу ему нашу верность. Я не посмею больше ступить ни шагу без вашего согласия. Но умоляю, позвольте мне провести лето в Фаунтерре!

Его светлость отрезал:

— Я твой отец и сюзерен. К счастью, мне нет нужды убеждать тебя. Ты просто выполнишь мою волю.

Да, милорд. Да, милорд. Разожми зубы, пошевели языком и выдави наружу эти слова: да, милорд. Пока ты еще носишь титул, а твоя спина — кожу.

— Да, милорд, — процедил Эрвин.

— Хорошо. Вы отправитесь в поход, как только закончатся свадебные торжества. Теперь ступай.

Когда Эрвин отворил дверь, снаружи, вместе с караульными, стоял еще человек — очевидно, тот самый посетитель, которого ожидал отец. Герцог увидел его в проем и сказал:

— Познакомься, сын. Это один из твоих будущих спутников.

— Я к вашим услугам, милорд, — гость отвесил поклон. — Луис Мария из Отмели, имперский механик второй гильдии.

Эрвин скороговоркой отрекомендовался и поспешил удалиться, но перед тем механик успел взглянуть ему в лицо — бескровное, уродливое от гнева и досады.

Позже Эрвин не раз думал: сколь многое Луис Мария слышал сквозь дверь? Она тяжела и прочна, но говорили внутри на повышенных тонах, а каменные стены отлично отражают звук.

Искра

21–22 марта 1774 г.

Предлесье, графство Шейланд —

Клык Медведя, графство Нортвуд

Сир Клайв Мария Белла, лорд Стагфорт, погиб так быстро, что не успел ни понять, ни ощутить ничего. Он лишь услышал шорох воздуха, и в следующий миг болт пробил его голову. Когда тело рыцаря, вылетев из седла, коснулось земли, его душа уже очутилась на Звезде.

Большая часть отряда разделила участь Клайва, однако его дочь… Кто-то стеганул ее кобылу и та понеслась галопом. Мира, припав к холке, слышала стук копыт, жаркое лошадиное дыхание, и много тише, вторым планом — людские крики, звон железа позади. Скоро эти звуки угасли. Мира придержала лошадь, пустила рысью и тогда решилась оглянуться. Двое всадников нагнали ее: Гурон — один из воинов отца, и Лиша — служанка девушки.

— Нельзя останавливаться, миледи. За нами может быть погоня, — предупредил Гурон.

Она и не собиралась останавливаться. Гурон то и дело поглядывал на нее — видно, боялся, что Мира отстанет или расплачется. Ей не хотелось плакать. Она даже не знала, чувствует ли что-то, только все звуки стали глухими, будто слышны сквозь подушку. И лес вокруг — он посерел, как в сумерки.

Через какое-то время Гурон уверился, что погони нет, и сбавил ход. Мира последовала примеру. Усталости она не чувствовала.

Воин со служанкой совещались о том, как быть теперь. "Почему они не спрашивают меня?" — безразлично подумала Мира. Ей было все равно, куда ехать, и спутники как-то знали, что ей все равно. Гурон сказал: возвращаться в Стагфорт опасно — можно вновь попасть в засаду. Лиша согласилась. Гурон сказал: нужно повернуть к лорду Виттору Шейланду, он — сюзерен покойного сира Клайва, значит, и их сюзерен. Лиша сказала: это дурость. До замка Шейландов три дня пути, а то и больше. Надо двигаться прежним путем, и уже к вечеру они будут в безопасности. Гурон согласился.

Когда-то давно, нынешним утром, они направлялись в Нортвуд, в Клык Медведя, по приглашению Нортвудской графини Сибил. "В замке графини варят кофе", — подумала Мира. Еще подумала: "Там есть ручной медведь". То и другое не имело смысла. Но иных мыслей не было, лишь выцветший серый туман в голове. Мира скакала, сжимая коленями горячие бока кобылы.

После полудня они пересекли реку и въехали в графство Нортвуд. Отряд конной стражи встретил их, Гурон пересказал капитану все случившееся. Тот выделил нескольких всадников для эскорта. Вокруг — лес, огромный северный лес. Тусклый и глухой.

Лиша поехала рядом с хозяйкой, заговорила. Речь звучала, как мурчание кошки. "Она хочет меня утешить?.." — предположила Мира. Так странно.

— Не беспокойся, — сказала Мира. — Не волнуйся обо мне.

Лиша говорила и дальше, даже тронула ее за локоть. Мира не знала, что отвечать, и не знала, зачем. Она переждала, и позже Лиша умолкла.

На закате отряд выехал к замку. Клык Медведя всегда возникает неожиданно: дорога петляет в дремучей чаще, за сто ярдов лес уже непрогляден, как вдруг, внезапно, деревья исчезают и открывается город. Склон холма и берег реки покрыт лабиринтом бурых бревенчатых домов, вода пестрит лодками и причалами. Возвышенность занимает замок: огромный, тяжелый и угловатый. Клык Медведя — столица северных лесов.

Позже они ждали в светлице, солнце умирало, все кругом было черным или розовым. Слуга зажигал свечи, от них становилось темнее. "Графиня скоро выйдет к вам, миледи… Не прикажете ли вина или кофе?.." Мира смотрела на свечи. Почему они горят так тускло? Девушка зажала пальцами один фитилек, и он погас. Другой, третий. Отец говорил: "Люби тех, кто тебе дорог. Люби каждую минуту, не теряй времени. Когда-нибудь человек уйдет, и это случится внезапно". Внезапно. Мира погасила последнюю свечу. Боль в пальцах была столь же тускла, как тлеющий фитилек. Это случится внезапно…

В светлицу, выпятив грудь, вошел дворецкий и проорал:

— Сибил Дорина Дениза рода Сьюзен, графиня Нортвуд.

Тут же отступил в сторону, и миледи появилась в комнате.

Графиня Сибил — видное существо. Когда рядом она, сложно смотреть на кого-либо другого. Она высока и статна, у нее пшеничные волосы и широкие плечи, на ней изумрудное платье с золотыми узорами, отороченное белым медвежьим пухом.

— Мия, бедное дитя! — воскликнула графиня. — Это немыслимо, что за ужас! Я не поверила своим ушам.

— Ваша милость… — с поклоном выговорила Мира.

Сибил схватила ее за руку, усадила в кресло, сама уселась рядом, не выпуская девичьей ладони. Несколько раз щелкнула пальцами в воздухе, и слуги разбежались — точно знали, что от них требуется.