Владимир Дубик - ПодЛох Страница 12

— Проходите молодой человек. Кстати как вас величать?

— Иван Синицын.

Профессор сделал пометку, в своем журнале, причем гусиным пером. Представляться он посчитал излишним.

Протиснувшись на свое место, я преданными глазами уставился на преподавателя. Чем преданнее взгляд, тем лучше оценки в зачетке.

Преподаватель продолжил лекцию.

— Так есть ли жизнь после смерти?

При этих словах, мне показалось, он посмотрел на меня и еле усмехнулся.

— Часть из вас скажет, что есть и возможно будут правы, другие усомнятся, а третьи вообще сочтут этот вопрос несколько натянутым. Всем известно, что величайший ученый своего времени, имя я не буду называть вы и так его должны знать, доказал, что в различных измерениях один и тот же объект, может присутствовать. Причем, фактически, его психофизические параметры будут одинаковы. Проще говоря, если опустить все теоретические выкладки, в данный момент времени, скажем в измерении «В» находитесь и вы и лекционный зал, и соответственно ваш покорный слуга. Причем и в других таких же измерениях, повторяется такая картина. Вплоть до бесконечности. Но вопрос в другом. А что происходит, когда объект перестает существовать физически, другими словами, умирает в своем измерении, что происходит тогда? Есть ли у кого свои соображения?

Я быстро отвел глаза. Именно в этот момент смотреть на преподавателя не имеет никакого смысла. А то еще решит, что я готов ответить. Я изобразил роденовского мыслителя, физически ощущая взгляд профессора.

— Возможно, что субстанция души, перемещается в другой сосуд, в другом измерении, тем самым, продолжая жить, — прозвучал звонкий девичий голос, где-то с «камчатки».

— Что ж звучит заманчиво и казалось бы, что проблема решена. А что делать с субстанцией той, которая была в сосуде до того, как из другого измерения пожаловали гости.

— Может быть они умирают одновременно и перемещаются тоже, — я и сам не понял как это у меня вырвалось. Я поднял глаза на профессора.

— Неплохая гипотеза, Синицын, — профессор посмотрел на меня, — но как же быть с моделями измерений.

Я не врубился и мне пояснили.

— Как я сказал измерений бесконечное множество, и объекты в них обладают идентичными параметрами, но физические модели самих измерений могут отличаться друг от друга. Как эта Москва от той другой.

Я вконец запутался и рискнул задать вопрос.

— Тогда нужно выяснить, что произошло с Ваней Синицыным здесь.

— А почему вы уверены, что Иван Синицын жил здесь?

— Вы же сами сказали, что объекты, то есть мы, существуем в других измерениях и мы идентичны. Соответственно существует бесконечное множество Ваней Синицыных, которые в данный момент находятся на лекции.

— Совершенно верно, — профессор подошел к кафедре, — но в этой теории есть одна поправка. Причем ее вывели после того, как оказалось, что объекты могут быть в одном измерении, но отсутствовать в другом. Даже вывели формулу, — он быстро написал на доске два ряда цифр. — Соответственно, что после смерти одного сосуда, душа может не найти свой идентичный сосуд. Она как бы зависает между измерениями. Она становится Изнаночной. И тогда возможны осложнения в тех временных измерениях, где она застряла. Через некоторое время, формируется оболочка, как говориться природа не терпит пустоты, и душа ее заполняет. Но ее суть меняется, возможны мутации, и объект становиться опасным. И что тогда?

— Тогда появляемся мы! — проснулся мой сосед.

— Совершенно верно! — для этого и нужны вы, ЛОХи.

Это был скрытый сарказм или мне показалось?

После девяноста минут рассуждений о том есть или нет жизнь после смерти, или наоборот, штудирование всех мало-мальски значимых теории относительно этой темы, плюс архив неудавшихся экспериментов (такого, наверное, не видели даже патологоанатомы), да еще ко всему мозговой штурм над одной хитрой задачкой, которая в конце оказалось вообще не решаемой, так сказать нонсенс логики, я одурел в конец. Видимо для моих мозгов, не привыкших к таким нагрузкам, это была непосильная задача.

После лекции, пришло время обеда, и мой сосед благородно проводил меня до стены, за которой была столовая, и как водиться вошел в нее как нож в масло и исчез. Кушать хотелось очень сильно, а Джалия уже, небось, там, но биться опять головой в бетон как-то не хотелось. Я оглянулся. Никого кругом. Я отошел, закрыл глаза и ринулся на стену.

— Постой, — меня ухватили за рукав.

Я открыл глаза и увидел ее. Она стояла и улыбалась.

— Ты всегда такой отчаянный и глупый? — хмыкнула Джалия.

— Периодически. Слушай, я никак не могу разгадать фокус со стеной.

— Все очень просто. Видишь вот это, — она показала овальную дощечку на цепочке, — это твой студенческий билет и одновременно пропуск в помещения за стенами. После лекций я проведу тебя в деканат, и тебе выдадут такой же. А теперь пошли, кушать очень хочется. Тем более мои друзья уже заждались.

И мы вошли в стену. При последней фразе про друзей, у меня почему-то испортилось настроение.

Секунда и мы оказались в студенческой столовой. Запах мне услужливо подсказал, что это именно то место, куда я попал после встречи с Роландом. Здесь было оживленно и все столы практически заняты.

— Джалия, мы здесь!

Из-за дальнего стола возле окна, помахали рукой. Приблизившись, я увидел троих молодых парней и одну девушку.

— Знакомьтесь, это Ваня, — Джалия тронула меня за рукав, — будущий ЛОХ.

Странно никто даже не улыбнулся. А девушка, посмотрела даже уважительно. Я приободрился. Быть ЛОХом, оказывается не так уж и плохо.

— Уже загордился, — улыбнулась Джалия.

— Это — она указала на девушку, — Ира, она из моей группы. Далее по списку слева направо Игорь, — огненно рыжий и конопатый парень мотнул головой, не переставая жевать, — он из группы «параллельных перемещений». — Это Антон, — ничем не примечательный парень, протянул мне руку, — он будущая звезда аналитического отдела, за секунду из кучи данных может выудить нужную и что самое главное верную информацию.

Антон, «яки красна девица» зарделся, что твой мак.

— Ну и Ник, «чистильщик».

Угрюмый и здоровый парень, затянутый в черный мундир (видимо в его группе была такая форма), основательно пожал мне руку.

После нескольких секунд, когда кровообращение восстановилось, я смог взять ложку и приступить к трапезе.

Несмотря на мои подозрения, друзья Джалии оказались очень компанейскими. За исключением Ника. Он все время молчал и на шутки вообще не реагировал. Он был уже на пятом курсе и вовсю готовился к дипломной работе. На мой вопрос о теме, Джалия пнула меня по ноге, намекая на мою некорректность, и я отстал от Ника. Обещая себе при случае спросить у Роланда про «чистильщиков». В столовой были еще несколько десятков парней затянутых в черное, и никто из них не сидел рядом друг с другом. Это казалось странным. Как и то, что только на них присутствовала форма. Остальные были одеты кто в что. В зависимости от вкуса и кошелька. Что касается меня, то я был счастлив. Счастлив оттого, что я обрел приятелей, а то общество Роланда было уж очень навязчивое. И еще рядом со мной сидела Джалия. Скажу откровенно, я не был монахом и к своему возрасту в сердечных делах кое-что соображал. Были и боль и разочарования, кто-то и от меня плакал, но встретив эту девушку, я почувствовал себя неопытным и робким. Короче я весь светился. И по тому, как хихикала Ира, и даже угрюмый Ник, задумчиво жевал вздыхая, по видимому, это был вверх его проявления эмоций, все наблюдали процесс «свечения».