Сергей Малицкий - Карантин Страница 12

— Я удивлен, — Павел сел рядом, — Душа не лежит к спортивным танцам? А к фитнесу? Мне казалось…

— Просто это не главное. — Она перевернулась на бок, прижалась, прильнула к нему. — Пока главное — ты. Потом будут дети. И ты. Может быть, какое-то дело. Но пока — ты. Знаешь, я и в самом деле хотела побаловаться страйком. Как-то уж больно жизнь стала становиться гладкой. Да и надоели эти разные… Дюковы. Димка, кстати, неплохой парень. Хотя слюнтяй. Но добрый слюнтяй. Только не мой. А я все одна и одна. Захотелось каких-то перемен. Думала даже прирасти к кому-нибудь типа Жоры-гиганта — большому, мудрому и доброму. Но вот увидела тебя — и все.

— И все? — не понял Павел.

— И все. — Она говорила, прижимаясь губами к его запястью. — Увидела тебя — и все. Остановилась, цапнула себя за подбородок, стою и думаю: видит ли этот скрипач, что я хочу его? Так хочу, что колени дрожат.

— Почему скрипач? — не понял Павел.

— Потому. — Она засмеялась, щекоча запястье губами, — Надеть на тебя черный фрак да чуть плечи сузить — вылитый скрипач. Или альтист. Маловата тебе скрипка будет.

— Я люблю музыку, — Он провел пальцами по ложбинке ее спины, — Но я не музыкант. И согласен поиграть в скрипача при одном условии: если ты будешь скрипкой.

— Понял «почему»? — Она поймала его взгляд.

— А разве ты не объяснила? — удивился Павел.

— Объяснила, — Она смотрела на него с интересом, — Только сама не поняла. Если бы я была я, тогда рассталась бы с тобой после первой же ночи здесь. Чего еще надо? Бастион взят. Людка посрамлена.

— И что же ты? — Павел чуть напрягся.

Она поднялась, поймала его за плечи, притянула к себе и единственный раз за год прошептала, словно опрокинула на лицо чашу с горящими углями:

— Люблю…

Больше у них таких разговоров не случилось. Жизнь, в которой мелкие радости чередовались с заботами, понемногу отсчитала почти двенадцать месяцев. Павел начал подумывать о новой квартире или даже строительстве дома. Да и Томка обмолвилась, что ей надоело прыгать перед сорокалетними девочками, еще немного — и четверть века отстучит, надо бы и остепениться. Павел смеялся, потому что слово «остепениться» никак не подходило к его жене, да и он сам ничем не напоминал себе степенного мужика — каждый вечер, каждый день бежал, ехал, спешил домой, словно молодой супруг. Томка отдавалась ему страстно. Павел наслаждался ее телом, тонул в ее глазах и временами думал, что ведь в чем-то прав был оболтус Димка Дюков — Томка Шермер и в самом деле странное, неземное существо, и, если бы она взлетела над их чудесной постелью и замерла под потолком, вряд ли бы он так уж удивился, хотя, конечно, ущипнул бы себя очень больно. А потом Павел вовсе перестал думать об этом. За пару недель до той страшной аварии на трассе он подобрал Томку у метро, удивился ее торжественному виду, но расспросить не успел. В зеркале мелькнула тень, от резкого удара стекло правой двери осыпалось, и крепкая рука плотного мужичка дернула Томкину сумку. Павел сорвался с места, но едва успел скинуть ремень с плеча. Томка опередила. Ухватив негодяя за большой палец, завернула его руку от себя и, наверное, сломала в локте. Мужичок взвыл и, хрустя осколками стекла, осел на асфальт. Томка приоткрыла дверь и с внезапным ожесточением оборвала вой резким ударом туфли.

— Поехали, — прошептала она дрожащим голосом и тут же почти сорвалась в визг: — Поехали!

— Ты не убила его? — спросил Павел, когда они отъехали от хрипло скулящего сумочника и с Томкиного лица почти сошла бледность.

— Не знаю… — Она попробовала поймать пальцами подбородок и не смогла. — А если бы и убила?

— Достаточно было сломать руку, — прошептал Павел.

— Нет! — Томка махнула рукой к обочине, — Остановись!

Она впилась в его губы и целовала до тех пор, пока он не почувствовал ее слез, заливших его щеки.

— Что с тобой? — поймал он ее лицо в ладони.

— Ты дурак, Шермер! — рыдая, засмеялась Томка, — Этого козла надо было вообще на части порвать! Он ведь напал не только на твою жену, но и на ребенка! Вчера у меня сработал тест, а сегодня я была в консультации. Уже две недели!

06

— С тобой все в порядке?

Людка, от макушки до пяточек, от самого неприметного жеста до последнего завитка светлых с позолотой волос сделанная собственными руками, выстраданная и слепленная потом и кровью, отбросила полотенце и расправила плечи. Мозольная и заслуженная красавица.

— Есть сомнения?

Гудение в ушах уже прошло, да и холодный душ сделал свое дело, и Павел, пожалуй, чувствовал бы себя неплохо, если бы не туман, который стоял у него в голове. Не из-за удара странного оружия — из-за событий, скатившихся на него лавиной.

— Сомнений нет, просто ты какой-то… потерянный, — Сухощавая сменщица Томки пожала плечами, прикусила губу. А ведь раньше бросилась бы Павлу на шею, заболтала ногами, заорала бы на весь клуб — Пашка пришел! — пусть даже он появлялся в спортзале через день.

Пару лет назад, когда бизнес твердо встал на ноги, Павел вспомнил увлечение кэндо, прибился к фехтовальщикам, в клубе появляться перестал, отдал клубную карту Дюкову, затем в его жизнь пришла Томка, а там и растаяли прежние дружбы. Забыл он как-то сразу обо всех. И о Людке тоже. Хотя с днем рождения поздравил. Как и прочих.

Людка подошла на шаг, подцепила ногтем Томкино украшение, которое Павел повесил на шею, — серебряный поцарапанный диск с едва различимым рисунком.

— Томка, конечно, девочка со вкусом, но такую ерунду носить… Подарила?

— Забыла, — отрезал Павел, убирая диск под рубашку.

— Чего приперся? Томки не было сегодня.

Спросила нарочито грубо. Но не развернулась, не пошла знаменитой кошачьей походкой, которая однажды заставила Шермера махнуть рукой на привычную сдержанность, догнать и обхватить руками гибкое тело. Не пошла — знала, что далеко ей до Томки. Ну до Томки всем было далеко. Даже те, кого сам Павел числил по разряду отчаянных и неукротимых, не решались выкинуть какое-нибудь коленце при случайной встрече. Томка внушала невольное уважение. И восхищение, наверное.

— Покажи мне ее… шкафчик. Где она переодевалась?

— Какой шкафчик? — Людка недоуменно нахмурила лоб. — Это тебе что, ваша фехтовальня? У нас все цивильно. Офис. А что случилось-то? Куда она пропала?

— Почему пропала? — поднял брови Павел, — Дела у нее. Мне нужно забрать ее вещи.

— Вещи? — Людка хмыкнула. — Тогда пошли. Только быстро, у меня скоро шестичасовые заступают. А что с ней? Надолго она там? Ну там, где у нее дела? Костик уже рвет и мечет. Вовсе может твоя женушка место потерять. Девчонки сейчас почти все в Турции. Подработки, сам понимаешь…