Алексей Евтушенко - Колдун и Сыскарь Страница 12

В засаду друзья, напарники и компаньоны сели ровно в четверть двенадцатого или, говоря привычным им языком, в двадцать три часа пятнадцать минут.

А перед этим сделали всё, как и намечали. Заехали попрощаться сначала к завучу школы Нине Петровне Ивановой, а затем и к Светлане. Оба прекрасно осознавали, что по большому счёту к Светлане можно было и не заезжать. В том смысле, что для предстоящего дела это было практически неважно. Но отказаться от любой, пусть даже самой ничтожной, возможности увидеть молодую учительницу они никак не могли.

Светлана приняла гостей приветливо. Напоила чаем, посетовала, что Андрей с Иваном уезжают так быстро: «Остались бы на пару деньков, отдохнули. Воздух здесь… Да меня теперь, после этого воздуха, в Москву никаким калачом не заманишь!»

«Ну, в Москве свои плюсы и преимущества», — солидно заметил Иван.

«И какие же, например? — насмешливо осведомилась Светлана. — Доступный Интернет? Развлечения? Возможность заработать?»

«Ну хотя бы и так», — промямлил Иван, уже пожалевший о своих словах в защиту столицы.

«Доступ в Интернет здесь есть, — сообщила Светлана. — Всё, что мне нужно, я скачиваю без особых проблем. И общаюсь в Сети так же, как общалась в Москве. Теперь развлечения. Ночные клубы и рестораны терпеть не могу. Концерты, кино, театры? При наличии Интернета, я могу смотреть любое кино, когда пожелаю. К концертам равнодушна. Театр — да, люблю. Но вполне могу обойтись. Остаётся возможность заработать…»

«Да я уже всё понял, — жалобно сказал Иван. — Пощади, не добивай».

«Ага, — подтвердил Сыскарь. — Мы уже любим Кержачи всем сердцем. Поверь».

Светлана засмеялась. И столько непосредственной, весёлой и солнечной теплоты было в её смехе, что друзья только прерывисто вздохнули.

Затем, точно по плану, они выехали из села, свернули на просёлочную дорогу, укрыли кроссовер в лесу и по уже известной малозаметной тропинке пробрались к ферме Александра…

Над лесом поднялась полная луна. Она казалось нереально близкой — эх, не растут крылья за спиной, чтобы долететь за несколько взмахов!

Сразу посветлело, и скотный двор с двумя стоящими рядом коровниками лежал, полностью доступный искательным и пытливым взорам друзей-сыщиков. Ну, почти доступный. Всё-таки увидеть происходящее за навозохранилищами они не могли. Но это было и не нужно.

Ноль часов двадцать восемь минут. Больше часа в засаде. Ерунда, это не время. Бывало, и всю ночь до рассвета приходилось сидеть. И не всегда, кстати, дожидаться… Закурить бы. Нет, на фиг. Во-первых, бросил. А во-вторых, дым. Ну и что — дым? Сторож в своей будке курит, вот и дым. Сторож в будке курит, а ты здесь хочешь, умник. Кстати, в-третьих, курить в сарае для кормов строжайше запрещено. Не приведи господь, искра какая долгоживущая не туда упадёт — и большой привет засаде. Будешь огонь тушить, а не хитрого человека или зверя ловить. Тут же сено кругом и вообще… дерево. Да и нет у тебя сигарет, если что. Те, что в сумке лежат, не считаются. Сумка-то в машине. Лучше думай о Светлане. О том, какая она вся ладная да красивая. Какая замечательная у неё улыбка и смех. Какие чудесные зелёные глаза. Какие густые, тёплого медового цвета волосы. Очень хорошо такие мысли отвлекают от желания закурить. И не только от него. От наблюдения они тоже отвлекают. Так что, господин сыщик, думать-то думайте хоть о куреве, хоть о предмете вашей любви сколько угодно, но и о деле забывать не след… Опа. А это что? Показалось или…

— Пс-ст, — едва слышно произнёс Иван.

— Вижу, — одними губами ответил Андрей.

Что-то изменилось в тени между коровниками. В одном месте она словно бы стала гуще. И это сгущение, эта как бы тень в тени, двигалась. Рассмотреть, кто или что это, не представлялось возможным. Но само движение улавливалось. Очень медленное и плавное, с остановками на несколько секунд, но — движение.

— К окну подбирается, — шепнул Иван.

Сыскарь промолчал. План действий, и не один, они разработали заранее, и теперь осталось лишь понять, какому из них выпадет следовать.

Тень замерла возле первого окна, помедлила и, словно подросла, суживаясь и вытягиваясь. Снова замерла.

Человек? Пробирался на карачках, а теперь встал на ноги. Не понять. Теоретически это может быть и поднявшийся на задние лапы зверь. Медведь, например. Что мы знаем о медвежьих повадках? Ни хрена мы о них не знаем… Попробует открыть окно? Точно. Только это закрыто, друг. Иди к следующему. Иди, родной, иди, кто бы ты ни был. Среднее открыто. Как раз для тебя.

Тень послушно, будто подчиняясь мысленной просьбе Сыскаря, передвинулась к следующему окну. Ага. Кажется, открылось.

Днём Андрей с Иваном специально позаботились о том, чтобы деревянные рамы одного крайнего и одного среднего окна не закрыли на шпингалеты. Ловушка примитивная, но действенная. То, что кто-то по известному русскому разгильдяйству не проверил какое-то там окно в каком-то там коровнике, вряд ли может удивить или насторожить любителя телячьей крови (напарники всё-таки больше склонялись к предположению, что засаду они устраивают на человека, а не зверя).

Но вот то, что не лают собаки, действительно чертовски странно. Два здоровенных алабая на привязи в будках у сторожки. Сначала думали их убрать, но потом решили, что это будет уж совсем напоказ. В прошлые-то разы овчарки тоже были и тоже ничего не учуяли. Молчали. Словно призрак телят прикончил. Или эти алабаи совсем уже… алабаи. Или…

Тень исчезла в окне.

— Вперёд, — тихо сказал Андрей, вытаскивая пистолет и снимая его с предохранителя. — Как договаривались. Ты — к окнам. Я — внутрь.

И первым выскользнул из сарая.

Глава 5

От ворот до ворот — восемнадцать шагов ровно. Специально днём мерили. Около девяти секунд, если не шуметь. Можно быстрее, но тогда будет громче. Они все-таки не какие-нибудь там ниндзя или спецназ ГРУ. Обычные опера, да ещё и бывшие к тому же. Хотя, говорят, бывших оперов не бывает. Но так чуть ли не о всех профессиях говорят. Особенно те, кто профессию свою любит. Мы любим. Вроде бы.

Бег от даже очень быстрой ходьбы отличается тем, что при ходьбе одна нога всегда касается земли. Значит, я всё-таки иду. «Грач» — у правого плеча. Стволом вверх, как положено. Кошу глазом налево. Алабаи мирно дрыхнут в своих будках, сволочи. Сторож в сторожке через окно показывает рукой — вижу, мол, бдю, всё в порядке. Кошусь направо. Рядом Лобан. Старый друг, верный боевой товарищ, напарник и компаньон. Если что, жизнь за него отдам, не думая. Да и отдавал уже, чего там. Как и он за меня. Не взяли. И слава богу. Видать, время не пришло. Вот пусть и дальше так. И подольше…