Наталья Авербух - Последний из Рода Страница 12

— Я не брошу тебя, — и это обещание. — Просто позволь себе в это поверить. Ты больше не одна. Я тебя не оставлю…

Нара

Будь ты проклята, Реи'Линэ! Будь ты проклята!

Меня сотрясала крупная дрожь.

Я человек. Я всего лишь человек, у меня смертное тело… женское тело. Обычное женское тело, такое же, как у дочерей Рода. И оно беззащитно.

Тиан весь в крови. Я тоже. Плащ можно выкидывать, платье еще и разорвано. В левой руке он держит саблю, я вцепляюсь в правую.

Что было бы со мной, если бы не Тиан? А он и сам напуган. Смеется, кричит…

Я тоже кричу:

— Он Ринэ, вадэ'али Сид![6]

Нет. Не слышит. Фейри. Как она могла? Подвергнуть моего человека такому испытанию?! Великая Княгиня. Высшие не знают жалости и сожалений. Нет. Не видать ему мирной жизни. Воин. Великий Воин. Тот Кому Неведом Мир. Он не умрет своей смертью. Не построит дом, не воспитает внуков. Нет. У него не будет могилы, некому будет оплакать его. Нет… Он погибнет в битве, от меча или стрелы. Он падет в бою, и менестрели восславят его имя. Имя Тиана Берсерка — Последнего из Огненного Рода Берсерков. Но мне уже не услышать об этом. Я умру там, с ним… Исчезну… И пронесется над кровавой сечей вопль-крик-стон баньши, чей Род прервался. Плач умирающей баньши.

Выбор сделан, его не изменишь. Мне не надо видеть паутину судеб, чтобы понять это.

— Будь ты проклята… — уже не кричу — шепчу. — Реи'Линэ, Огнь Осенних Костров…

По виду торговца, у него сегодня был особенный день. Вот только не сказать, чтобы очень уж радостный.

Когда в палатку вваливаются мужчина и женщина, оба в крови, будто в ней выкупались, у мужчины меч наголо, а женщина в порванной одежде…

— Стража! — придушенно пискнул купец, закатывая заплывшие жиром глазки.

— Тихо! — рявкнул на него Тиан. — Я сам стражник! При исполнении. Преступников задержал. — Он кивнул на меня: — Вот, потерпевшая.

Купец оглядел меня с ног до головы. Я, кажется, начинаю понимать, что означает такое выражение лица…

О, Ткачиха Судеб, неужели я так перед тобой провинилась?!

Не хочу быть человеком! Не хочу быть женщиной! Вообще не хочу быть!

Ну почему, почему людям надо на меня пялиться?! Я ведь даже не красива!

Тиан заметил масляный взгляд торговца и поудобней перехватил окровавленную саблю. Купец опомнился и быстро закивал моему человеку.

— Госпожа изволит одеться?

Тиан с сомнением оглядел меня. Он чего-то ждал, но я не понимала — чего.

— Одеться, — выговорил, наконец, стражник. — Теплое платье, новый плащ… Нара! Какая тебе еще одежда нужна?

— Мне? — изумилась я. — Ох, да. Одежда… нужна, наверное…

Тиан тягостно вздохнул и смерил меня взглядом: «ну что же за наказание мне досталось».

— Горе ты мое. Вспомни! Ты, когда с мужем жила, что из одежды покупала?

— С каким мужем? — тупо спросила я.

— С твоим мужем! Нара! — сердито. Навис надо мной, нахмурился. Пора брать себя в руки. Ткачиха, наверное, уже молится на моего человека — даже она на меня столько не кричала, как он.

— Ах, с мужем… я не помню. Он всегда из города привозил мне одежку, сам покупал…

— Горе ты мое! Деточка, все позади! Больше тебя никто не тронет! Я с тобой! — Снова мягко. Словно с ребенком неразумным разговаривает, или буйной безумицей.

— Ага, конечно… — бурчу.

Тиан беспомощно обернулся к торговцу.

— До сих пор не может в себя прийти. Не поможете? — А вот эти просительные нотки в голосе мне не нравятся. Чтобы потомок Великого Рода унижался перед каким-то… торгашом?!

— У госпожи есть деньги? — уточнил торговец.

— Нет. — Купец разом поскучнел. — У меня есть.

На прилавок брякнулся тяжелый кошель. Рядом Тиан положил саблю. Все еще окровавленную. Торгаш сглотнул нервно, отодвигаясь. Дай ему волю, сбежал бы наверное подальше от сумасшедших стражника и потерпевшей.

— Подберете ей, что нужно. И еще — куртку мне.

— Тебе еще плащ хороший не помешает, — очнулась я. Не время спать. Если Тиану позволить, он так в путь и отправится, словно нищий. Заболеет, умрет… За ним глаз да глаз нужен. — И сапоги. И штаны тоже нужны новые.

— Тебе лучше? — обрадовался Тиан, кивая торговцу.

— Мне? — Вот какая разница, что со мной происходит? Мне не было лучше, мне было так плохо, как никогда в жизни. Страх, отвращение, гнев… Я человек. Брр! — Со мной уже все хорошо, правда. Ты о себе подумай.

— Что тебе купить? — вернулся человек к своему вопросу. Я развела руками.

— Не знаю… — И правда, не знала.

Тиан сплюнул в сердцах.

— Я помогу госпоже, — вызвался купец. Он так посмотрел на меня, что я попятилась и покрепче вцепилась в руку Тиана. Не-е-е-ет, больше я своего человека не отпущу! Торговец понял, что его помощи госпожа не желает, и подошел к занавешенному углу палатки.

— Станя! Помоги госпоже! — кликнул.

Светловолосая девчонка в простом, латаном сером платье выскочила из-за полотна.

— Милостивая госпожа, идемте! — с поклоном.

Я оглянулась на Тиана, но этот предатель отцепил мою руку от своего рукава, еще и подтолкнул вперед.

— Иди, — твердо сказал он. — Я пока тут себе подберу что-нибудь. — И, видя, что я не тороплюсь выполнять распоряжение, рявкнул: — Иди же!

— Мне ничего не надо, — твердила я, пока смертная тащила меня в отгороженный закуток.

— Как не надо, госпожа, вы на себя посмотрите! — причитала девочка.

Огромное зеркало ясно показало, на что я теперь похожа…

— Чего ты от меня хочешь? — сдалась я.

Девчонка растерялась. В серых глазах стояло удивление.

— Милостивая госпожа, что вам нужно?!

— Не знаю. Тебе надо продать — ты и продавай. — Я безразлично пожала плечами. Мигом позже поняла, откуда у меня этот жест. О, Хаос! Это он должен был учиться у меня, а не я у него!

— Ну, хотя бы, где вы эту одежду собираетесь носить?..

— Нам для путешествия нужно! — крикнул Тиан, видимо, прислушивался к происходящему, не слишком понадеявшись на меня. — Потеплее! Госпожа сильно мерзнет!

— Для путешествия, — покорно повторила за ним я, хотя этого и не требовалось, девочка не могла не слышать. — Что-нибудь попроще, подешевле.

Девчонка скрылась, а после вернулась с таким же платьем, как у нее самой, только еще нигде не латаным. Кошмарным платьем, даже служанка Тарка такое бы не надела…

— Не-е-е-ет! — я отмахнулась от служанки, сующей мне под нос эту тряпку.

— Госпожа?

— Убери эту тряпку! — со знакомой такой твердостью в голосе, мне совсем не свойственной. О, Хаос!

— Но, госпожа, вы ведь сами просили… — робко настаивала она.