Светлана Багдерина - Срочно требуется царь Страница 12

В представлении бывших сливок городских силовиков, фигурно вырезанная жестянка до волшебного амулета — помесь переносного рентгена и детектора лжи — явно не дотягивала.

— Это?.. — разочаровано нахмурились арестанты.

— Да, это он, таинственный и жуткий талисман, вместилище магии дикой и древней, как само мироздание, — загадочно подвывая через слово, ответствовала Сенька, и мурашки поползли по коже ее впечатленной аудитории. — Узрите его форму — сходящиеся петли бесконечности, ибо однажды дав над ним обет, вы будете верны ему до самого конца вашей жизни. Только смерть освободит вас от вашего зарока, запомните это. Трепещите и благоговейте, ибо равного этому талисману нет и не было в мире, и узреть и прикоснуться к нему дано не каждому, но избранному.

Речь свою царевна заканчивала в абсолютной, замершей и окаменевшей в страхе перед неизведанным, тишине.

Чтобы вернуть будущих кормильцев Постола в состояние коммуникабельности, она сделала паузу, откашлялась, протянула руку с восьмеркой к решетке и деловито проговорила:

— Решившийся принести клятву должен сжать талисман в кулаке и от всего сердца произнести свое обещание. Если оно искреннее, и частичка вашей души вложена в него, то амулет загорится. Если нет… Кто первый?

К ее удивлению, пыхтя, отдуваясь и расталкивая сокамерников разжалованный градоначальник вылез вперед.

— Господин Вранеж? — вскинула брови домиком Серафима. — Ну, что ж, попробуйте, почему бы и нет. Смотрите все, как обет, принесенный от всей души, зажжет опасный талисман!

Арестанты отступили, образовав идеально ровный полукруг вокруг припавшего к решетке начальника, вытянули шеи и затаили дыхание.

Беззвучно шевеля толстыми губами, по которым, тем не менее, весьма четко читалось "фокусы, дешевка, самозванцы", бывший городской голова почти выхватил из рук царевны светильник. Он сжал его в своей мясистой лапе, процедил сквозь зубы нечто вроде "Обещаю, буду верным, клянусь" и разжал ладонь, самоуверенно ухмыляясь и ожидая увидеть если не вспышку света, то хотя бы обещанный огонек…

Стражники ахнули и отшатнулись.

Света не было.

— Следующий, — скомандовала Сенька.

— Н-нет! Это ошибка! Я попробую еще раз! — вырвалось у грозного слуги Костея, и, не дожидаясь разрешения царевны, он судорожно сжал, едва не сплющивая, бедную восьмерку и выкрикнул новую версию своей клятвы, на этот раз замысловатую, обильно сдобренную обращениями и посулами всем заинтересованным богам, царям, героям, оккультным силам и персонально присутствующему высочеству (шесть раз)…

Но с таким же результатом.

— Кстати, кажется, я забыла упомянуть, что этот талисман сделан единственной и любимой ученицей самой могучей и древней убыр из народа октябричей. И обмануть его не под силу никому из смертных, — многозначительно кивая головой при каждом слове и прищурив лукавые очи, царевна обвела изучающим взглядом притихшую толпу.

Искушенная в истории и географии родной страны публика с ужасом выдохнула и уже не просто отшатнулась, а в ужасе шарахнулась, будто в руках у Вранежа манипуляциями самой могучей и древней убыр из народа октябричей вдруг оказался не маленький кусочек жести, а огромная ядовитая змея.

— …И у кого он в руках загорится, тому уж возврата нет, — словно не замечая произведенного впечатления, звучным зловещим полушепотом продолжила она. — Ибо каждый ребенок в царстве Костей знает, что происходит с тем, кто нарушит клятву, данную на амулете убыр…

Неизвестно, действительно ли это знал каждый ребенок многострадального царства (уж она-то не знала точно), но эффект ее тихие грозные слова вызвали неожиданный: Вранеж с перекошенным лицом и сдавленным криком швырнул бедный, ни в чем не повинный светильник через решетку и отскочил в гущу своих соратников с проворством блохи на допинге.

Гуща при его появлении расступилась, словно дрессированное море перед настойчивым пророком, и всем своим видом поспешила показать, что раньше она с этим человеком не встречалась, не знакомилась, и впредь не желает.

— Следующий, — ровным голосом произнесла Серафима и застыла в ожидании.

Почти минуту следующих упорно не находилось, и царевна уже начала думать, что с театральными эффектами, намеками и недомолвками она переборщила, как вперед выступил здоровяк без передних зубов, которого, вопреки очевидному, все почему-то именовали Зайча.

Он зажмурился, на ощупь нашел на полу амулет, стиснул его в кулаке и быстро прокричал: "Клянусь слушаться только их высочеств Ивана, Серафиму и самозваное правительство!!!"

И в дрожащих, боязливо разжимавшихся миллиметр за миллиметром пальцах под благоговейный выдох толпы вспыхнуло маленькое солнышко.

Дальше процесс пошел медленно, но верно, и спустя час в зарешеченной камере оставался один Вранеж. Благодаря ловким маневрам Сеньки он благополучно запорол еще две попытки выбраться на волю, и теперь с бессильной злостью взирал на старательно пересчитывающую рекрутов царевну, на погасший амулет и на своих пособников-ренегатов.

— На построение — шагом марш! — весело скомандовала Серафима, и будущие охотники, как один, рьяно ударили подкованными каблуками в пол и затопали-зашагали вслед за ней к лестнице, ведущей к новой жизни.

В кольце рядом с камерой багрово догорал факел.

Через пару часов, конечно, сторож придет его заменить и покормить жидкой баландой единственного оставшегося заключенного, но утешение для недавнего хозяина города и несостоявшегося владельца замка с виноградником на теплом морском берегу и батальона танцовщиц это представляло слабое.

День клонился к вечеру.

Серафима окинула критическим взором результаты первого дня охоты и осталась довольна. Три молодых оленя и восемь больше не страдающих от ожирения кабанов для восьмитысячного города, конечно, капля в море, но ведь где-то километрах в двадцати от них, на другой стороне Сорочьей горы, старался второй охототряд под руководством Лайчука. А через день-другой Сойкан обещал навестить в лесной глуши охотничью избушку брата, и тогда уже три отряда будут добывать мясо для голодающего города…

Двенадцать добровольцев — бывших городских стражников, а теперь учеников царского охотника, методом проб и ошибок под его авторитетным и шумным руководством снимали шкуры и разделывали туши. Процесс, спотыкаясь и пробуксовывая, всё же двигался к завершению.

Двое заканчивали сооружать волокуши, на которых шестеро назначенных курьеров потащат мясо в город сразу, как только потрошение и раздевание добычи будут закончены. Остальные останутся, и утром с первым светом снова выйдут на охоту.